Ночной воздух овеял ее мокрое от слез лицо, и она остановилась в двадцати шагах от крыльца. Позади нее хлопнула дверь, и где-то по соседству залаяла собака. Мэдж потопталась на траве и ощутила босыми ногами росу. Она запрокинула голову и увидела небо, темное вирджинское небо, не имеющее ничего общего с удушливыми корейскими ночами. Она глубоко вдохнула сосновый воздух и уловила слабый запах табака.

Мэдж остановилась как вкопанная.

— Что вы здесь делаете? — осведомилась она, невольно чувствуя облегчение.

Майкл с дымящейся сигаретой в руке выступил из тени и подошел поближе.

— Да ничего, просто удовлетворяю вредную привычку, — сказал он. — Вот захотелось покурить.

Ей тоже захотелось. Она не курила с тех пор, как родила Джонни. Боже мой, как же ей захотелось сейчас закурить, чтобы успокоиться! Она все еще прикидывала, как бы поделикатнее попросить у Майкла сигарету, как вдруг увидела перед собой раскрытую пачку. Мэдж не задумываясь взяла предложенное. Она знала, что это было глупо и ничего не решало.

— Я вас не разбудил? — мягко спросил он.

Мэдж засмеялась, затянулась и тут же закашлялась.

— Нет, — проговорила она наконец. — Вы меня не разбудили.

Мэдж ужасно устала, ей хотелось, чтобы все скорее кончилось. Она не представляла, что будет так холодно. Но она знала, что Майкл обещал помочь, и вот он здесь, в четыре часа утра.

Он, казалось, внимательно рассматривает верхушки деревьев на краю лужайки.

— Хотелось бы мне, чтобы уже был октябрь, — застенчиво признался он. — Большинство людей любят весну. А мне милее листопад.

— И безлунные ночи, — без раздумий добавила Мэдж.

Майкл слегка кашлянул.

— Да, безлунные ночи. Знаете, почему я люблю ремонтировать старые здания? Потому что мне нравится возвращать к жизни то, что как будто бы обречено на гибель. Я очищаю стены от грибков и плесени… Боже мой, как я ненавижу запах плесени.

Мэдж засмеялась, удивленная.

— А я ненавижу мух, — призналась она. — Все лето не расстаюсь с мухобойкой. Дети называют меня «терминатор».

Ей стало лучше и уже не хотелось бежать. Она выразительно взглянула на Майкла: понял ли он ее? Да, понял. Понял без объяснений.

— У меня тоже есть пунктик, — легко и дружелюбно откликнулся Майкл. — Я не сяду за стол, если увижу рыбью голову Я скорее съем крысу, чем рыбью голову.

Мэдж усмехнулась. Ей было безразлично то, о чем он говорит. Она вдруг поняла, что ей нужен мужской голос, простое человеческое участие этого сильного, уверенного в себе человека.

Она уже немолода. И поэтому ее не очень волновали густые волосы и пышные усы Майкла. Но очень импонировали его мудрость и терпение. И его юмор. Майкл Джордан сумел заставить Мэдж улыбнуться. Он заставил ее почувствовать, будто она только что вернулась домой после долгой и трудной дороги. А она не могла этого сделать долгие, долгие годы.

— Хотите поговорить об этом? — просто спросил он.

Мэдж нехорошо усмехнулась.

— Я вам говорила — я разговаривала об этом. Не помогло.

— С ветеранами?

— Со всеми, кроме этих козлов из неврологической клиники… Впрочем, и с ними тоже. Они предположили, что у меня в пище не хватает каких-то металлов.

— А позже не пробовали?

— У меня не было времени, — сказала она. — С тех пор как родилась Джесси, у меня никогда не было времени.