— Эй! — вдруг пронзительно завопил он. — Разве вы не та самая отборная сьёретта, которая вчера в зал приемов вломилась?

Я оскорбленно моргнула: что значит, вломилась? Я имела полное право там быть!

— А разве вы не во дворце должны сидеть? Вам же нельзя в город! — так неудачно встретившийся мне гвардеец преисполнился подозрительности, и…

От сильного толчка короля отшвырнуло в сторону, так что аж юбки взметнулись!

Гвардеец ринулся прямиком ко мне! Меня обдало запахом дубленой кожи, влажной шерсти, пота и мужских притираний. Надо мной нависла азартная физиономия с лихо закрученными усами… и меня дернули за руку, с размаху впечатывая в кожаный нагрудник!

— Мастер Вильеееее! — восторженно заверещал гвардеец, одной рукой прижимая меня к себе, а другой призывно размахивая отобранной коробкой с пирожными. — Я подозреваемую поймаааал! Она что-то во дворец несла! Не иначе, чтоб еще и короля убить!

— А ну отдай! — взвыла я, пытаясь дотянуться до коробки.

— Если меня кто и пытался убить… — отряхивая юбку, гневно рявкнул король…

Одна из темных фигур на лестнице выпрямилась и обернулась к нам.

Мы с королем дружно замолчали. Потому что теперь стало видно, что же там, на лестнице.

На залитых потемневшей кровью ступеньках лежало тело. Издалека оно походило на небрежно брошенный мешок. И только золотая казначейская цепь тускло блестела, да ярким сполохом на фоне серого мрамора ступенек торчала оперенная стрела, настигшая королевского казначея прямо на парадной лестнице его собственного особняка.

К нам усталой походкой шел Черный Вилье. Собственной зловещей персоной.

Остановился. Посмотрел на меня — на физиономии его явственно нарисовалось злорадство. Поглядел на Камиллу — в глазах его что-то блеснуло. Ах, эти истинные сьёретты в изгнании и страдании — при виде них у мужчин в глазах вечно… что-то блестит. Даже если мужчина — Черный Вилье.

Мазнул взглядом по королю… и физиономия Вилье стала откровенно мученической. Прямо не Черный, а святой Вилье, страдалец за… что-то. На королевской физиономии было написано откровенное смущение — он даже платье одернул.

Зато теперь я знаю, кто тот друг, что научил нашего короля шляться по недозволенным местам в женском платье.

Скажи мне, кто твой друг… и я промолчу, что я думаю о тебе, потому что ты наш король.

Тот самый, который прямо сейчас пытается натянуть чепец поглубже. Примерно до колен… И явно жалеет, что это невозможно.

— Только не говори мне, что вы всё время были втроем. — морщась, как от зубной боли, процедил Вилье, глядя на короля.

Король бросил быстрый взгляд на Камиллу, на меня… оставил чепец в покое и выпрямился, демонстрируя поистине королевскую осанку. Ну насколько это вообще возможно в женском платье.

— Были. — упрямо сказал он.

— Не разлучались ни на минуту? — подозрительно прищурился Вилье.

Король бросил быстрый взгляд на тело на ступеньках… и все также упрямо помотал головой.

— Не разлучались. Совсем.

«А иначе он бы что — обвинил нас в убийстве казначея?» — я возмущенно уставилась на Вилье.

— Что вы вообще делали в городе? — с усталой безнадежностью вздохнул Вилье.

— Мы… За пирожными ходили. — его величество внимательно изучал мостовую под ногами.

Вилье поглядел на гвардейца… и тот немедленно вручил сверток ему в руки. Торжественно.

— И что? — разглядывая коробку, с сомнением прищурился Вилье. — Они лучше, чем на дворцовой кухне?

— Вы только попробуйте! — злобно процедила я.