На стоянке Марти увидела несколько машин.

   Большинство из них принадлежало обслуживающему персоналу, так как кафе должно было открыться минут через двадцать. Смутно знакомый серый «мерседес» медленно проехал мимо, вероятно разыскивая место, где можно позавтракать.

   — Бегу, бегу! — крикнула она, когда Матт рванулся за бездомной кошкой, шнырявшей возле ящиков, которые он считал своей личной кладовой.

   Двадцать минут спустя она наконец закрыла дверь его клетки в собачьей гостинице. А когда возвратилась домой, Коул уже был там.

   — Привет! Я дома, — крикнула Марти. Поморщившись от боли, она сняла пальто и бросила его на скамейку в коридоре. Позже, может быть, повесит его в шкаф, но сейчас ей нужно упасть и отдышаться. Как только придет в себя, она примет пару таблеток ибупрофена и сообразит что-нибудь на завтрак. Столовая ложка арахисового масла — простая и быстрая еда.

   Услышав шаги, Марти подняла голову и увидела, что ее плотник спускается по лестнице. В выцветших джинсах и черной рубашке у него слишком агрессивный и мужественныйвид, чтобы позировать для журналов; хотя он идеально подходит для каталогов спортивных товаров.

   — Доброе утро, — устало улыбнулась Марти.

   — Похоже, что марафон вы проиграли, — заметил Коул.

   — Прибежала последней, как всегда. Поверьте, это не стоит никаких денег.

   — Вам… гмм… платят?

   Она кивнула.

   — Если бы я познакомилась с этой чертовой собакой до того, как Холлеты уехали, я бы ни за что на свете не согласилась даже приблизиться к нему.

   — Он так плох? — спросил Коул.

   Благослови его Бог! Он вошел в кухню и включил кофейник, который она приготовила перед тем, как уйти. Ей пришло в голову, что ни один мужчина никогда не готовил для нее кофе — даже ни один из мужей.

   Почему-то ей захотелось плакать.

   Аллергия. Не иначе.

   — Он не только весит на тонну больше, чем я, но и превосходит меня в упрямстве, — пояснила Марти. Широко раскрыв глаза, она посмотрела в его загорелое, обветренное лицо. — Знаете что? Держу пари, Холлеты обращались ко всем своим знакомым, но получили отказ. Какая же я глупая!

   Коул улыбнулся ей. Господи, она этого не выдержит!

   — Приобщите это к своему жизненному опыту.

   Он подошел ближе. Марти почувствовала, что он прикоснулся к ее плечу, а затем нажал большими пальцами на твердые, как камень, шейные мышцы. Опустив голову, она застонала.

   — Не беспокойтесь, вы не… а-ах!

   — Вот здесь больно? Это трапециевидная мышца.

   — О да, да! — промурлыкала она.

   Коул повернул ее, чтобы использовать обе своих руки. Он чувствовал, что Марти напряжена, как леска, на которой повис тридцатикилограммовый морской окунь. Под тремя слоями одежды ее кожа показалась ему теплым бархатом. Коул потянул носом. Снова аромат цветов.