|
Когда я услышал свое имя, я как бы разорвался; память о моей матери наполнила меня нервозностью и меланхолией, но когда я рассмотрел ее, то я понял, что никогда не любил ее. Это было шокирующее открытие. Мысли и видения хлынули на меня, как обвал. Видение моей матери должно быть тем временем исчезло. Оно более не было важным. Я не был более заинтересован в том, что там делали индейцы. Фактически, я забыл о митоте. Я был погружен в серию необычных мыслей; необычных, потому что это было больше, чем просто мысли; это были законченные единицы ощущений, являвшихся эмоциональными определенными и бесспорными доказательствами истинной природы моих взаимоотношений с моей матерью. В определенный момент приток этих необычных мыслей прекратился. Я заметил, что они потеряли свою текучесть и свое качество целостных единиц ощущения. Я начал думать о других вещах. Мой мозг запинался. Я подумал о других членах моей семьи, но эти мысли не сопровождались уже видениями. Тогда я взглянул на дона Хуана. Он стоял. Остальные мужчины тоже стояли, и затем они все пошли к воде. Я подвинулся и толкнул паренька, который все еще спал. Я рассказал дону Хуану всю последовательность моих поразительных видений почти сразу же, как только мы сели в мою машину. Он засмеялся с большим удовольствием и сказал, что мое видение было знаком, указанием таким же важным, как и мой первый опыт с мескалито. Я вспомнил, что дон Хуан истолковал те реакции, которые я имел, когда впервые попробал пейот, как первостепенной важности указ Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
