«Будь Мэттью жив, он не отказал бы мне. Но он умер, прежде чем мы с Ником помирились. Мама обратилась к Рею, брату Мэттью, тот всегда чудесно относился ко мне, но это все-таки не то, о чем я мечтаю. Приближается один из самых важных дней в моей жизни. Я хочу, чтобы он прошел безупречно, и именно поэтому надеюсь, что к алтарю меня поведешь ты. Ведь ты – мой родной отец. Знаю, возвращение для тебя станет нелегким, но, если ты согласишься, я буду безмерно счастлива!»

Расс верил ей. Добрый десяток встреч с Дайаной за последние шесть лет – сначала в Бостоне, где она училась в Рэдклиффе, затем в Нью-Йорке, после ее возвращения из-за границы, – убедил его в искренности дочери. Чувства Дайаны всегда ясно читались в ее глазах, в том, как она улыбалась, в голосе. И уже во время их первой встречи Расс отчетливо почувствовал, как настороженность дочери вскоре сменилась дружеской теплотой.

Каждый раз, вспоминая об этом, Расс с трудом сдерживал наворачивающиеся на глаза слезы. Попроси его Дайана пройтись босиком по раскаленным углям, он не раздумывая сделал бы это. Но до сих пор она никогда и ни о чем его не просила. Разве мог он поэтому сейчас отказать ей?

Облака в иллюминаторе постепенно редели и расступались; самолет начал снижаться. Расс свернул письмо и положил его на прежнее место – в нагрудный карман пиджака, поближе к сердцу. Кто ему ответит, заслужил ли он честь вести Дайану к алтарю, заслужил ли он право на ее привязанность? В последний раз он оказал дочери реальную помощь, когда той было три месяца, – события того вечера так живо стояли перед глазами Расса, будто все это случилось только вчера. Приняв решение покинуть Сент-Луис, он сам выкупал ребенка и уложил в кроватку. Какой же крохотной была тогда Дайана, как уютно и доверчиво она прижалась к нему! Расс помнил ее сладкий младенческий запах, шелковистую кожу и то, как, чуть слышно причмокивая, Дайана сосала большой пальчик. А потом Расс выключил свет, ненадолго задержался в нежных объятиях Синтии и выскользнул из дома в самую непроглядную ночь, какую ему только доводилось видеть. Такое не забудешь!

– Говорит капитан, – разнесся по салону самолета голос с отчетливым акцентом уроженца Среднего Запада. – Через двенадцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Сент-Луиса. Погода в Ламберт-Филде ясная, солнечная, температура воздуха сорок два градуса тепла. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить всех вас за сегодняшний полет и пожелать приятного пребывания в Сент-Луисе.

Спокойный голос пилота вернул Расса из прошлого в настоящее, из тьмы к свету, превратив скорбь в радость, ибо повод для его визита в город был более чем обнадеживающим. Его единственная дочь выходила замуж. Конечно, приятно будет увидеться и с бывшим коллегой, ныне преподающим в Вашингтонском университете, но эта встреча казалась ему пустяком по сравнению со свадьбой Дайаны.

По мере снижения самолета тяжесть в желудке Расса усиливалась. Он понимал – это ощущение не имеет ничего общего с посадкой и всецело связано с возвращением в Сент-Луис. Некогда он был уверен, что покидает город навсегда. Мать Расса умерла задолго до его отъезда, а отец, которому даже в лучшие времена не сиделось на месте, исчез в неизвестном направлении вскоре после того, как Расс ушел в армию. Впрочем, после службы во Вьетнаме Расс вряд ли вернулся бы в Сент-Луис, даже живи его отец по-прежнему в этом городе. Воспоминания, сравнимые лишь с тем, что он вынес о войне, сделали бы поездку в Сент-Луис настоящим путешествием в ад.

Поэтому он отправился прямиком в Вашингтон, округ Колумбия, а оттуда – в Джорджтаун, где записывался добровольцем в армию. Четыре года спустя, имея в кармане диплом историка, он получил работу учителя в Коннектикуте и зажил там мирной жизнью, радуясь, что она ничуть не похожа на прежнее существование в Сент-Луисе.