Епископ закрыл глаза и прошептал, так тихо, что его мог слышать лишь Кэрмоди: «И даже если я иду по темной дороге…» В ответ Кэрмоди зашептал: «Но и в ледяной тьме, где волосы на загривке встают дыбом от страха, меня согревает жгучий стыд…» – Гм, говоря о стыде, Джон, вам всегда каким‑то образом удается, осуждая себя, оставлять меня в дураках. Это талант, которым, возможно, должен обладать человек, чаще всего общающийся со мной, ибо он тем самым смиряет мою гордыню. С другой стороны…

Кэрмоди помахал футляром: – С другой стороны, рыба может нас не дождаться.

Андре кивнул и пошел к лесу. Ту что‑то сказал пилоту, тот догнал Кэрмоди и передал ему кораблеискатель – компас со стрелкой, всегда указывающей на корабль. В благодарность Кэрмоди одарил его улыбкой, затем, расправив плечи, поспешил за быстро удаляющимся епископом. Футляр за его спиной походил на антенну. При этом он насвистывал старую мелодию – «Мой дружок».

Несмотря на кажущуюся беззаботность, глаза его внимательно изучали окрестности. Не укрылось от его взгляда и то, что неподалеку в (противоположном направлении скрылись, держась за руки, Пит и Кейт. Он успел остановиться как раз вовремя, чтобы не врезаться в епископа, который развернулся и, нахмурив брови, смотрел в сторону «Чайки». Сначала Кэрмоди показалось, что тот также заметил молодую парочку, но вскоре понял, что Андре заинтересовался миссис Рэккой и первым помощником Гивенсом. Они стояли в сторонке и что‑то оживленно обсуждали, затем медленно пересекли лужайку, отделяющую их от громады корабля. Андре, не двигаясь, наблюдал, как эти двое вошли в корабль и через несколько минут вышли из него. На этот раз у миссис Рэкки в руках была дамская сумочка, достаточно большая, но не скрывающая очертания бутылки. Все еще болтая, пара обошла корабль и вскоре снова оказалась в пределах видимости священников, оставаясь недосягаемой для взглядов капитана и команды.

– Должно быть, что‑то в воздухе этой планеты… – пробормотал Кэрмоди.

– Что вы хотите этим сказать? – вымолвил епископ. Лицо его помрачнело, прищуренные глаза метали молнии.

– Если это второй рай, где лев и ягненок лежат рядом, то мужчина и женщина…

– Если Прорва свежа, чиста и невинна, – проворчал епископ, – таковой она надолго не останется. До тех пор, пока не переведутся люди, способные гадить в собственное гнездо.

– Ну что ж, а мы тем временем порыбачим.

– Кэрмоди, не шутите такими вещами! Мне кажется, что вы благословляете этих людей, вместо того чтобы предать их проклятию!

Усмешка сползла с лица маленького священника.

– Едва ли. Я их ни благословляю, ни проклинаю. Я не могу судить заранее, ибо не знаю, что они задумали. Правда, во мне слишком сильно стремление к земному, почерпнутое, возможно, у Рабле.

Я не поощряю их. Дело в том, что я слишком хорошо понимаю…

Не ответив, епископ в бешенстве развернулся и быстро зашагал в направлении озера. Кэрмоди, слегка подавленный, следовал за ним по пятам, хотя места было достаточно, чтобы идти бок о бок.

Зная характер Андре, он понимал, что в данный момент лучше не попадаться тому на глаза. Пока же оставалось изучать окрестности.

Из донесений патрулей было известно, что между горами на востоке и океаном на западе местность в основном одинакова; волнистая, иногда даже холмистая прерия, перемежающаяся с лесами, которые здесь более походили на парки, чем на дикие заросли. Сочная трава служила идеальным кормом для травоядных; множество деревьев напоминало деревья средних широт Земли; только изредка попадались густые заросли, которые вполне заслуживали названия «дикие».