Папа беседовал с Валпютом и его дочерью. То есть как беседовал: дочь орала, Валпют стоял рядом, как набитый опилками кролик, а папа слушал. С его шевелюры капал пот.

– Но… но… но… – спотыкался он, будто пытаясь забить гвозди в бетон, – но я ведь вам все отдам, как только смогу. Честное слово…

– Это издевательство над пожилыми людьми! – вопила дочь. – К тому же…

Она махнула рукой Валпюту – мол, и ты не молчи.

– А, да! – спохватился он. – Бензин дорожает с каждым днем.

– Вот вот! – воскликнула дочь. – И еще…

Валпют призадумался.

– А, да! И кошачий корм тоже.

Видно было, что ему хотелось провалиться сквозь землю. Да и есть ли у него вообще кошка? Его дочери это бы не понравилось. У нее вроде собака. Которую Валпют боится. Спасибо Валпюту за магнитофон, но я никогда не дам ему послушать, что я тут записываю.

Отец потянул Валпюта за собой в отель.

– Прошу тебя, – сказал он, – у нас сегодня все битком, ни одного свободного столика.

Дочь, ворча себе под нос, поплелась к «ладе», а я – к папиной машине. Я хотел было сесть, но дверцы были заперты. На всех сиденьях, кроме водительского, высились коробки с продуктами.

Когда папа вышел из отеля, дочь опять принялась его утюжить:

– Сегодня не заплатишь – завтра я его на работу не пущу!

Папа не реагировал. Он вопросительно посмотрел на меня.

– Либби надо делать уроки, а Брик в печали, – объяснил я. – И Пел тоже надо делать уроки, и она тоже в печали.

Папа втиснул коробки с переднего сиденья между лежавшими сзади, сел за руль, завел мотор и зажег сигарету. Потел он еще пуще прежнего, будто принял душ не раздеваясь – и не вытерся. Я сел рядом.

Мы съехали с дюны, и я обернулся. Сестры вышли из отеля. Либби и Пел в купальниках, Брик вся в черном.

– Сначала они немного позагорают, – объяснил я.

– Ох уж эти девчонки… – вздохнул папа и улыбнулся.

Своих девчонок он обожает, сразу видно. Но я это и так знаю.

Мы въехали в польдер . Я спросил, из за чего злится дочь Валпюта.

– Ерунда, – ответил папа, – не бери в голову. Валпют – старый хиппи, в банки не верит, требует, чтоб ему платили наличными. Чтобы в карманах шуршало и позвякивало. Но в кассе сейчас пусто. Сегодня вечером заработаем достаточно, и я ему заплачу.

Ясно, подумал я. Тогда мне еще все было ясно. Откуда мне было знать? Теперь то я знаю побольше. Лучше б не знал.

Папа взъерошил мне волосы.

[Валпют работает поваром в отеле у папы Коса. Он и правда ужасно старый. Дневники люди ведут для себя и поэтому ничего не объясняют. Но раз уж этот дневник станет книгой, читателю стоит знать, что Валпют – повар, а Феликс вечно сидит в баре отеля – с раннего утра до поздней ночи. И смотрит на море. Никто не знает почему. В отеле он не ночует. Где он живет – неизвестно. У Коса три сестры – Либби (ей девятнадцать), Брик (ей пятнадцать) и Пел (ей девять). Косу тринадцать. И мне тоже. Если всего этого не знать, то у вас голова может пойти кругом и вам расхочется читать дальше, потому что тут сам черт ногу сломит. А жаль, ведь это потрясающая история, правда! Мама Коса умерла. Но пусть Кос сам об этом расскажет. У него это получится куда лучше.]

Папа должен ездить со мной на футбол каждую субботу или воскресенье, это важно, но сестры мне там нужны, как пенальти в мои ворота. Если бы они внезапно появились у поля и стали выкрикивать всякие глупости, мы бы, скорее всего, продули ноль – семь.