Улыбка Кеннета становится всё шире, до невозможности, становясь похожей на улыбку Чеширского кота. Я ору, громко, срывая голос; звук захлёбывается. От ужаса и страха у меня кружится голова. Окружающие глазеют на меня, хотя некоторые просто проходят мимо, словно залитая кровью девушка — это для них совершенно обычное явление.

Не в силах осознать происходящее, я, повинуясь инстинкту, стрелой бегу к входной двери. Но мои ноги двигаются недостаточно быстро, сандалии соскальзывают, в руках пульсирует кровь. Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно попросить о помощи!

Ожидая, что в любую минуту на меня нападут, я бросаюсь к двери, широко распахиваю её и выбегаю навстречу увядающему закату. Но стоит мне переступить через порог, я торможу, скользя и стирая о мраморный пол кожу с голых ног — передо мной снова вестибюль отеля. Как…

Кеннет усмехается, а одна из постоялиц прикрывает ладонью рот, чтобы скрыть свой смех. Я лихорадочно оборачиваюсь. Что-то затолкнуло меня обратно в отель? Но мне нужно выбраться отсюда!

Открыв дверь, выбегаю, но снова получается так, что я вбегаю в вестибюль.  Словно дверь ведёт только в одно единственное место. И это место — «Руби».

Моё тело начинает непроизвольно трястись, я почти бесшумно всхлипываю, горло болит от криков. Я плачу и, когда вытираю щёки от слёз, замечаю, что мои руки все в крови — в крови Кеннета, который стоит прямо передо мной, живой и невредимый.

В этот раз я не убегаю, а нерешительно подхожу к двери, хныкая: «Пожалуйста». Нажав на ручку, выглядываю за дверь, на мир снаружи. Вижу, как кружат перед входом автомобили, вижу длинную подъездную дорогу, что привела нас сюда. Затем я бросаю взгляд назад, на Кеннета, который терпеливо ждёт. Стоит мне только выйти за порог, как окружающий мир вращается, и я вновь вхожу внутрь отеля.

Мои губы мокрые от слёз.

— Я хочу уехать домой, — говорю я и слышу, как сочувственно цыкает женщина, сидящая в кресле у камина. Кеннет уже больше не улыбается.

— Прошу вас, отпустите меня, — молю я, мой голос стал похож на сдавленный шёпот.

— Это от меня не зависит, — резко отвечает портье. — Теперь же, если с вашей истерикой покончено, то, представляется мне, вам нужно подготовиться к вечеринке. Я отправлю приглашение в ваш номер.

Мне нужно отыскать брата. Папу. Я спотыкаюсь, но удерживаю себя от падения. Взглянув вниз, удивлённо вижу, что мои ноги в крови. Как мои штаны и футболка. Комната плывёт перед глазами, а может, это моё сознание. Передо мной возникают и пропадают люди, я быстро моргаю, стараясь сориентироваться.

— Дэниел? — зову я, хотя нигде его не вижу. Рука начинает болеть, я рассеянно потираю её и делаю несколько шагов вперёд. Слова слишком громоздкие, и их слишком мало, чтобы стараться ещё что-то произнести. На вестибюль опускается тень, и я боюсь, что это Кеннет, разросшийся до огромных размеров, что это его зловещая тень нависает надо мной. Я скручиваюсь калачиком.

Но тут раздаётся свист, резкий хлёсткий звук разрезает воздух, и мои глаза устремляются в другой конец вестибюля. Там, в своей униформе посыльного, стоит Джошуа. Одну руку он протягивает мне, второй придерживает дверь, табличка на которой гласит «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД». Кивнув, чтобы я шла к нему, он бегло смотрит в сторону Кеннета, готовый, если нужно, побежать в любую секунду.

Это какой-то розыгрыш? Новый фокус, который вернёт меня обратно в вестибюль? Но когда я, обернувшись, смотрю на Кеннета, тот не спускает глаз с Джошуа, напряжённо поджав губы. Портье явно не одобряет то, что происходит, и этого мне достаточно, чтобы сорваться с места к Джошуа. Я так и жду, когда Кеннет заорёт мне остановиться, но позади меня не раздаётся ни звука.

Добежав до другого конца вестибюля, я заглядываю в приоткрытую дверь, за которой, вместо комнаты, оказывается узкий коридор.