Он осадил гнедого, пропуская Мадлен вперед. Девушка сжала зубы. За три дня этот щеголь успел смертельно ей надоесть. И он еще смеет делать какие-то там намеки!

Ее обдало ветром. Совсем рядом, в опасной близости к ней, как комета пролетел граф Жервез; голова его жеребца страшно закидывалась. Д'Аржаньяк поражал всех отчаянной манерой езды и порой только чудом избегал неминуемой смерти. Он прокричал что-то неразборчивое, махнул рукой, пришпорил коня и устремился вперед. Далеко за деревьями молодой олень перемахнул через кусты, переплыл ручей и бросился в лес. Это были уже чужие угодья.

— А вот вам пример отсутствия какой-либо выучки, — рассмеялся де Ла Сеньи, возвышая голос, чтобы Мадлен могла его слышать. — Ваш дядюшка просто сорвиголова. Вы ведь не собираетесь ему подражать? Или все же решитесь?

— Я решусь на все, лишь бы избавиться от тебя, — пробормотала Мадлен сквозь зубы. Она порадовалась тому, что в этот раз отказалась от услуг своей испанской кобылки — ужасная скачка наверняка бы давно измотала ее.

Они выехали из-под деревьев на открытое место. Луг перегораживал довольно высокий забор из жердей, обозначавший границу земель д'Аржаньяка, Сам граф уже пересек ручей и направлялся к соседскому лесу.

Девушка ощутила, что жеребец под ней изготовился к непростому прыжку, и поджалась. Англичанин прыгнул, Мадлен наклонилась вперед, потом — в полете — откинулась всем телом назад, едва не ложась на круп. Когда копыта ее скакуна коснулись земли, она выпрямилась и подхватила поводья.

Де Ла Сеньи чуть запоздал с командой. Его гнедой зацепил копытом верхнюю жердь и чуть не упал, но та, по счастью, переломилась.

Жервез исчез в лесу, остальных не было слышно. Очевидно, они остались далеко позади. Подул холодный ветер, шурша опавшей листвой. По небу неслись серые тучи.

В душу Мадлен стала закрадываться тревога Если ее застанут наедине с де Ла Сеньи, пойдут пересуды. Англичанин, оскальзываясь, брел по мелкой воде, и девушке отчаянно захотелось его пришпорить. Сзади — где-то за изгородью — затрещали кусты; похоже, кто-то сквозь них уже пробивался. Страх холодным комом подкатил к горлу Мадлен.

Перебравшись через ручей, она поскакала к лесу. Де Ла Сеньи, наверное, пришел от всего этого в полный восторг — он ведь тоже успел сообразить, насколько выигрышно сейчас его положение. Ей вдруг захотелось поворотить жеребца и наградить преследователя парой пощечин. Но эта мысль исчезла так же быстро, как появилась. Этот поступок с полной гарантией мог скомпрометировать ее в глазах невольных свидетелей, и тогда ей ничего не осталось бы, как идти под венец с тем, от кого она так стремилась избавиться.

Деревья были уже близко. Мадлен вонзила шпоры в бока своего коня и злорадно отметила, что де Ла Сеньи отстает. Лес даст ей шанс увеличить разрыв. Она низко пригнулась, чтобы уклонится от первых ветвей, плохо заметных на фоне темной чащобы.

Под деревьями было промозгло. Мадлен пустила жеребца легким галопом Почва стала неровной и кочковатой, и благородному иностранцу с трудом удавалось сохранять взятый темп. Мадлен горячила его, твердо решив продвигаться вперед. Она знала, что Жервез где-то там, он муж ее тетки и не откажет родственнице в защите.

Мельком обернувшись назад, девушка поняла, что ей все-таки удалось оторваться от своего настырного кавалера. За деревьями слышался глухой топот копыт, но самого всадника не было видно. У Мадлен появилась надежда, что все кончится хорошо. Она огляделась по сторонам.

Тропа уходила в лес, постепенно теряясь в дебрях. Высокие сосны и кряжистые дубы стояли часто, заслоняя обзор. Чем дальше, тем сильнее петляла узенькая дорожка, извиваясь среди огромных стволов.

Вскоре она раздвоилась. Одна тропка скользнула куда-то вверх; вторая шла как и шла Многочисленные следы указывали, что совсем недавно по ней проезжали.