– Что ты сказал? – медленно выговорил он.

    Я хорошо знал этот тон, и мне стало страшно. Еще страшнее было то, что я совершенно не понимал, чем мог так рассердить его.

    – Я… я с-с-сказал, что и с-сам бы мог… – выдавил я с трудом, заикаясь от страха.

    Глаза отца сузились, и в них мелькнуло что-то, заставившее меня содрогнуться. Моя спина стала липкой от пота.

    – И ты пожелал себе третью руку?! – все так же медленно и отчетливо выговаривая каждый слог, произнес он.

    – Да нет же, отец, нет! Я только сказал если бы …

    – Если бы у тебя была третья рука, ты бы мог сделать что-то. Так ты сказал?!

    Я кивнул.

    – Стало быть, ты пожелал ?!

    – Да нет же, отец, нет! Я только сказал если …

    Я был так напуган, что никак не мог объяснить ему. Я хотел сказать, что не имел в виду ничего плохого, но не находил слов. Язык прилип к гортани, и я молча стоял в ожидании кары. Взгляды всех домашних были обращены теперь на отца.

    – Ты! Ты – мой сын, призывал дьявола, чтобы он дал тебе третью руку!! – прогремел он.

    – Не призывал я никого! Я только…

    – Замолчи! – он властно поднял руку. – Все слышали, что ты сказал! Не лги же теперь, не отягощай свой поступок еще и ложью!

    – Но ведь…

    – Не лги и отвечай мне правду: было ли в твоих мыслях недовольство той формой тела, которую тебе дал Господь? Той формой, которая есть его подобие?

    – Я только сказал если бы …

    – Ты богохульствовал! Ты поносил НОРМУ! Все здесь слышали это, и тебе нечего возразить. Знаешь ли ты, что есть НОРМА?

    Я хорошо знал своего отца – возражать было бессмысленно и опасно. Он все равно не поймет, не захочет понять .

    – НОРМА есть образ и подобие Господа, – скороговоркой пробормотал я.

    – Выходит, ты знаешь ! И зная, ты пожелал стать мутантом. Ты – мой сын, совершил кощунство! Здесь! Перед твоим отцом! Что есть мутант?!

    – Проклятый Богом и людьми, – автоматически проговорил я давно вызубренные мною слова.

    – Так вот кем ты хотел стать?! Ну, отвечай же!

    Я опустил глаза и ничего не сказал – отвечать было бесполезно.

    – На колени! – скомандовал отец. – Всем на колени и молиться!

    Вместе со всеми я опустился на колени. Голос отца звенел у меня в ушах:

    – Мы виноваты перед тобой, Господь! Мы плохо втолковали твои заветы этому несмышленышу и просим тебя: даруй нам прощенье!

    Казалось, этой молитве не будет конца. Затем отец молвил: «Аминь», – и все поднялись с колен. Я тоже поднялся и услышал его строгий голос:

    – Ступай к себе и молись. Молись о милосердии Божьем, которого ты не заслуживаешь, но которое господь по своей милости, быть может, все-таки дарует тебе! Ступай! Я приду к тебе позже.

    Ночью, когда боль в спине после отцовского визита понемногу утихла, я долго еще не мог заснуть от терзавших меня мыслей. Я ведь знал, что на самом деле не желал себе никакой третьей руки, но… А если бы даже и пожелал? Что здесь такого? И если даже на миг подумать об этом – кощунство, то каково же тогда иметь нечто подобное… Например… Например, лишний палец на ноге!

    Наконец я заснул.