Лица их
были бледными и мученическими.
Макдональд вскинул руку, словно перед сигналом к рыцарской атаке, но монахи на хорях уже и так шелестели псалтырями, тянули сперва вразнобой,
торопясь от усердия, постепенно выравнивались, голоса звучали громче, мощнее. Священники у гроба раскрыли книги, бормотали молитвы, их
монотонные голоса ослабили натянутую тетиву нервов Томаса.
- Наконец-то,- сказал он с облегчением.
- Темновато,- сказал Олег озабоченно.
- Свечей пожалели,- бросил Томас.- Сейчас велю зажечь до единой!
- Разуй глаза,- посоветовал калика тихо.- Да что там... сам знаешь, что только иконы еще не зажгли.
Воздух был странной смесью теплых струй ладана с могильной сыростью. Лики на иконах потемнели, лица заострились как у покойников, только
глаза наблюдали за людьми с неприкрытым недоброжелательством.
Томас сжал челюсти, стараясь не выдать дрожь во всем теле. Несмотря на свет от свечей, странно тусклый, на лицах монахов, священников и даже
его рыцарей был желтый цвет, как будто только что поднялись из могил. От надбровных дух падали густые темные тени. Глаз Томас не видел, только
чудилось, будто там иногда поблескивают красные дьявольские искорки.
- Ничего,- сказал он с натужной твердостью,- половину срока уже перевалили...
Истошный вопль раздался над самым ухом с такой неожиданной мощью, что Томас отпрыгнул как ужаленный, повернулся, выхватывая меч. Сверху
звякнуло, вниз брызнули цветные осколки. Стекло звякнуло на каменных плитах, а сверху пахнуло вонью. Окно заслонила темная крылатая тварь, Томас
рассмотрел только мохнатую когтистую лапу... Медные когти ухватились за решетку и пытались ее согнуть или выломать.
Один из рыцарей быстро поднял что-то из угла, приложил к плечу. Щелкнуло металлом, за окном страшно вскрикнул получеловеческий голос, полный
боли и разочарования. Тень исчезла, блеснуло звездное небо. В помещение пахнуло свежим ночным воздухом.
Макдональд рявкнул:
- Кто нарушил мой запрет проносить в церковь оружие?.. Ты, Георг? Благодарю!
Рыцарь с облегчением отнял от плеча арбалет, двое тут же бросились помогать ему крутить ворот, а еще один услужливо подавал пучок коротких
металлических стрел.
Наконец Томас сквозь шум крови в ушах услышал странный крик, тонкий и далекий, но исполненный скрытой мощи. И тут же в яростном визге,
зубовном скрежете, воплях нечистой силы послышалось разочарование, ярость побежденных,
Он тряхнул головой, отступил шатаясь, и ощутил, как стал слышнее хор перепуганных монахов. Их трепещущие разрозненные голоса взмыли ввысь,
слились в победном гимне, в нем была радость победителей, а у гроба священники поднимались с колен, бледные и трясущиеся, но лица оживали на
глазах.
Рядом голос калики произнес озадаченно:
- Во как все меняется...
- Что? - не понял Томас. Он чувствовал как по лбу текут горячие струи пота, щиплют глаза.- Что меняется?
- Да, грю, простой петух заменил всех жар-птиц, фениксов, рухов... До чего дожили! Петуху рады... Что ж, иная нечисть, иные герои.
Оруженосец вытер Томасу лоб шелковым платком. Томас чувствовал, как дрожат пальцы мужественного мальчика. Глаза очистились, вся церковь
озарилась радостным светом: пламя свечей приподнялось, тьма с писком поднялась под самые своды, да и там схоронилась лишь за толстыми балками.
Только сейчас Томас рассмотрел, что страшные космы, что тянутся оттуда - это просто толстый слой сажи на могучей паутине, которую раскачивают
теплые потоки воздуха. |