Поезд, проезжая днепровские пригороды, замедлил ход. Спутница отложила книжку, завозилась - вытаскивала чемоданы из-под сидений. Парень все лежал и думал.

    «Да, но вот как насчет эффективности? Тысячелетиями люди старались… Правда, примерно до середины прошлого века Искусство было доступно немногим. Но потом за это дело взялась техника: массовое книгопечатание, литографии, выставки, грамзаписи, кино, радио, телевидение - информация Искусства стала доступна всем. Для современного человека объем информации, которую он получает из книг, фильмов, радиопередач, иллюстрированных журналов и телевидения, соизмерим с информацией от жизни и намного больше объема научной информации. И что же? Гм… действие искусства не измеряется приборами и не проверяется экспериментами. Остается сравнить, скажем, действие науки и действие искусств за последние полвека. Господи, да никакого сравнения и быть не может!»

    Поезд подкатил к перрону, к толпе встречающих, носильщиков и мороженщиков. Парень спрыгнул с полки, сдернул сверху рюкзак, взял на руку синий плащ. Спутница хлопотала над тремя солидными чемоданами.

    -  Ого, сколько у вас багажа! Давайте помогу, - парень взялся за самый большой.

    -  Нет уж, спасибо! - Дама быстро села на один чемодан, перекинула полную ногу на второй, обеими руками вцепилась в третий, запричитала: - Нет, спасибо! Нет уж, спасибо, нет уж, спасибо!

    Она подняла вверх лицо, в котором не осталось никакой миловидности. Щеки были не пухлые, а одутловатые, глаза - не голубые, водянистые - смотрели затравленно и враждебно. Бровей и вовсе не стало: две потные полоски ретуши. Чувствовалось: одно движение парня - и женщина завопит.

    -  Простите! - Тот отдернул руку, вышел. Ему стало противно.

    «Вот пожалуйста: иллюстрация сравнительного действия повседневной информации и информации Искусства! - размышлял он, сердито шагая через привокзальную площадь. - Мало ли кто мог приехать из мест, не столь отдаленных: снабженец, партработник, спортсмен, рыбак… нет, подумала худшее, заподозрила в гнусных намерениях! Принцип бытейской надежности: лучше не поверить, чем ошибиться. Но не ошибаемся ли мы по этому принципу гораздо крупнее?»

    В поезде он думал от нечего делать. Сейчас он размышлял, чтобы успокоиться, и все о том же.

    «Конечно, рассказать о каждом человеке в книге или на экране - его поймут, в него поверят, простят плохое, полюбят за хорошее. А в жизни все сложнее и обыденнее… Что пенять на дамочку - я сам не лучше. Когда-то в глупом возрасте я не верил своему отцу. Любил его, по не верил. Не верил, что он участвовал в революциях, в гражданской войне, был ротным у Чапаева, встречался с Лениным… Все началось с фильма» Чапаев «: в нем не было отца! Был достоверный Чапаев и другие герои - они сильными голосами произносили яркие отрывистые фразы… а бати не было! Да и вообще батя - какой он чапаевец? Не ладил с мамкой. Говорил дребезжащим от вставных челюстей голосом, на ночь клал их в стакан. Неправильно (не как в кино) выговаривал слова, мудреные перевирал. Опять же посадили в 1937 году… И когда он рассказывал соседкам во дворе, как за большевистскую агитацию на фронте во времена Керенского стоял два часа с полной выкладкой на бруствере окопа, как привозил в Смольный Ленину серебряные» Георгии» от солдат-фронтовиков в фонд революции, как, приговоренный казаками к казни, сидел в сарае… а дворовые бабы охали, обмирали, всплескивали ладонями: «Карпыч-то наш герой - ах, ах!»- я посмеивался и не верил. Я точно знал, какие бывают герои - по кино, по радиопередачам…«Приезжий поморщился от этих воспоминаний.