И снова, как вчера во время допроса «лаборанта», Матвея Аполлоновича на минуту охватило сомнение: что-то здесь не так! Немало людей побывали у него в кабинете, отполировали стул, ерзая от неприятных вопросов: угрюмые юнцы, влипшие по глупости в неприятную историю, плаксивые спекулянтки, искательно-развязные хозяйственники, разоблаченные ревизией, степенные, знающие все законы рецидивисты… И все они рано или поздно понимали, что игра проиграна, что наступил момент, когда надо сознаваться и заботиться о том, чтобы в протоколе была отражена чистосердечность раскаяния. А этот… сидит как ни в чем не бывало, размахивает рукой и старательно, на хорошем популярном уровне объясняет, почему дело следует закрыть. «Опять это отсутствие игры меня сбивает! Ну нет, два раза на одном месте я не поскользнусь!»

    Матвей Аполлонович был опытный следователь и хорошо знал, что в дело идут не сомнения и не впечатления, а факты. Факты же - тяжелые и непреложные - были против Кривошеина и Кравца.

    -  …Теперь представьте, что на каком-то древнем заводе замена механического привода станков на электрический произошла не за годы, а сразу - за одну ночь, - продолжал Кривошеин. - Что подумает хозяин завода, придя утром в цех? Естественно, что кто-то спер паровик, трансмиссионный вал, ремни и шкивы. Чтобы понять, что случилась не кража, а технический переворот, ему надо знать физику, электротехнику, электродинамику… Вот и вы, Матвей Аполлонович, образно говоря, находитесь сейчас в положении такого хозяина.

    -  Физику, электротехнику, электродинамику… - рассеянно повторил Овисимов, поглядывая на часы: скорей бы давали Москву! - И теорию информации, теорию моделирования случайных процессов надо понимать, да?

    -  Ого! - Кривошеин откинулся на стуле, поглядел на следователя с еле скрываемым восторгом. - Вы и про эти науки знаете?

    -  Мы, Валентин Васильевич, все знаем.

    -  Ну, я вижу, вас голыми руками не возьмешь…

    -  И не советую пробовать. Так как, на незаконное закрытие дела будем рассчитывать или правду расскажем?

    -  Уфф! - Кривошеин отер платком лоб и щеки. - Жарко у вас… Ладно. Давайте договоримся так, Матвей Аполлонович: я сам разберусь в этом происшествии, а потом вам расскажу.

    -  Нет, - Онисимов качнул головой, - не договоримся мы так. Не полагается, знаете, чтобы подозреваемый сам проводил дознание по своему делу. Эдак никакое преступление никогда не раскроешь.

    -  Да, черт побери!.. - начал было Кривошеин, но открылась дверь, и молоденький лейтенант сообщил:

    -  Матвей Аполлонович, Москва!

    Онисимов и Кривошеин поднялись на второй этаж, в комнату оперативной связи.

    …Вано Александрович Андросиашвили приблизил свое лицо к экрану телевидеофона так стремительно, будто хотел проклюнуть изнутри оболочку электроннолучевой трубки хищным, загнутым, как у орла, носом. Да, он узнает своего аспиранта Валентина Васильевича Кривошеина. Да, последние недели он видел аспиранта ежедневно, а более отдаленные даты встреч и бесед с ним на память назвать не берется, ибо это не календарные праздники.