Ей было невдомек, как Доминику удалось выкачать весь кислород из комнаты, просто войдя в нее.

По крайней мере, теперь Элли тепло и сухо. К сожалению, приняв душ, она была вынуждена надеть широкие спортивные штаны и футболку, хранящую запах Доминика.

Он был босым и стоял, возвышаясь над ней. Брюки и белая рубашка идеального покроя подчеркивали его стройное, мускулистое тело.

— Я вижу, ты нашла сухую одежду. — Он разглядывал ее наряд так, что она почувствовала себя уличным мальчишкой перед королем.

От его пристального взгляда ее сердце едва не выскочило из груди.

— Да, спасибо, — сказала она.

— Рана по-прежнему кровоточит?

От его резкого вопроса ее тело покрылось мурашками, несмотря на удобную хлопчатобумажную одежду.

— По-моему, нет, — ответила Элли. — Я приняла душ и промыла рану. Я уверена, с ногой все в порядке.

— Посмотрим, — сказал он с сомнением, поманил ее пальцем и кивнул на большое кресло в углу комнаты. — Сядь, чтобы я мог посмотреть.

Она хотела снова с ним спорить, потому что теперь ее тело покрылось еще большим количеством мурашек от мысли о том, что она подойдет к Доминику ближе. Но, видя его подрагивающий подбородок, она поняла, что он не примет ее отказа.

Она прошла по комнате, стараясь не хромать, и села в кресло. Чем скорее они покончат с этим, тем скорее она снова вздохнет свободно.

К ее изумлению, он опустился перед ней на колени. Элли схватилась руками за подлокотники кресла, когда он открыл аптечку и начал там в ней копаться.

Как случилось, что Доминик Легран стал ее доктором в собственном доме за миллиард фунтов и в интимной обстановке своего кабинета?

Она не стыдилась своей реакции на него. Они оба взрослые люди, а Доминик всегда очаровывал ее. Забота о матери и попытки заработать на еду и крышу над головой не оставляли Элли времени на свидания с парнями, пока она училась в школе.

А после смерти матери попытки воплотить свою мечту стать модельером и разбогатеть не сильно увеличили ее шансы у мужчин. Фактически, несмотря на несколько неудачных свиданий, она оставалась девственницей. Это объясняет, почему она так бурно отреагировала на такого привлекательного мужчину, как Доминик Легран.

Она украдкой наблюдала, как он раскладывает бинт и пачку антисептических салфеток на прикроватном столике.

Когда он наклонился и обхватил ее пятку ладонью, рубашка на его плечах натянулась.

Она вздрогнула, когда его мозолистые пальцы сжали ее лодыжку.

— Тебе больно? — спросил он и уставился на нее в упор шоколадно-карими глазами.

— Нет, просто я… удивлена.

«Просто ко мне никто раньше не прикасался. Откуда мне было знать, что у меня такие чувствительные лодыжки?»

— Ладно. — Он нахмурился, но, похоже, принял ее объяснение за чистую монету. — Скажи, если будет больно.

Он заворчал, увидев рану. Это была сильная царапина в том месте, где педаль вонзилась в кожу. Она немного кровоточила, и вокруг раны были синяки.

— Как тебя угораздило? — Он вытер рану антисептической салфеткой.

— Я оказалась на пути твоей невесты, когда она уходила, — сказала Элли.

Он сжал пальцами ее пятку.

— Это сделала Мира? — в ярости спросил он.

Она кивнула, сожалея, что проболталась.

И вспомнила, как много лет назад Пьер ударил Доминика по лицу, а она попыталась его защитить.

— Некоторые люди заслуживают боли, малышка.

Слова отца Доминика все еще не давали ей покоя.

Никто не заслуживал боли, и меньше всего Доминик, который тогда казался ей растерянным мальчиком, ревностно охраняющим секреты, которыми он отказывался делиться.