|
.. Вы понимаете? Кончится тем, что она заговорит... - Может быть. - Учтите, что меня в этом деле удивляет только одна маленькая деталь. Как у вас под рукой оказалась открытка с видом Парижа? Я прошелся по книжным магазинам городка, но ничего подобного здесь не обнаружил. Доктор пожал плечами, приподнялся и достал что-то из ящика стола. - Как видите, мне это не составило большого труда. Должно быть, я когда-то случайно купил открытки у нищего или лотошника. Они годами лежали у меня в столе. - Он протянул Мегрэ конверт, в котором находилось штук двадцать открыток, совершенно обыкновенный фото-открыток, а на конверте надпись: "Крупнейшие города Франции". - Никогда не думал, что вы умеете так ловко подделывать почерк. - А я его и не подделывал. Мегрэ быстро поднял голову и посмотрел на доктора удивленно, даже с некоторым восхищением. - Вы хотите сказать... - Что он это написал сам. - Под вашу диктовку? Доктор пожал плечами с таким видом, как будто говорил, что это было бы слишком просто. Почти в тот же миг он насторожился, подал знак Мегрэ, чтобы тот не шумел. Почти на цыпочках направился к Двери, выходящей в коридор, и распахнул ее. Там стояла сконфуженная горничная. Беллами притворился, будто поверил, что она только что подошла. - Вы что-то хотели, Жанна? .Мегрэ наконец увидел ее. Это была худая, плоскогрудая девица с тощими ногами, не правильными чертами лица и испорченными зубами. - Я думала, что вы сидите за столом в столовой, и решила заняться уборкой. - Я предпочел бы, Жанна, чтобы вы пошли убрать кабинет для консультаций. Вот ключ. - Закрыв за ней дверь, доктор вздохнул: - Вот эту я бы убивать не стал. Не было бы необходимости. Вы поняли? Я знаю, что она думает. Но не знаю, о чем догадывается. Однако убей я половину города, будь я самым отвратительным чудовищем, вы бы не вырвали у нее ни одного слова против меня. Прошло некоторое время, и доктор добавил: - Эта меня любит. Любит смиренно, непримиримо, без всякой надежды на взаимность. Ее подогревает моя любовь к Одетте. Она любила доктора, и это было еще одним проявлением ее любви и ревности к его жене, к своей хозяйке. Продолжал ли доктор предугадывать мысли комиссара? Однако он сказал: - Вы ошибаетесь, это не она... Немного выждав, он с глухой грустью сообщил: - Это моя мать! И она тоже меня любит, по крайней мере я это предполагаю, поскольку она тоже меня ревнует, как я не ревновал свою жену. А сейчас вы задаете себе вопрос, откуда я все узнал про Одетту, так ведь? Это просто и глупо одновременно. В будуаре моей жены стоит маленький столик в стиле Людовика XV из розового дерева. На столике - письменные принадлежности и бювар. Однако, должен вам сказать, никто не испытывал такого отвращения к писанию писем, как она. Я часто над этим подшучивал, и сам вынужден был отписываться нашим редким друзьям, чтобы принять или отказаться от приглашения. И вот однажды утром, когда Одетта была в саду, моя мать посмотрела на бювар. "Кажется, Одетта изменила своим привычкам", - сказала она мне. Промокательная бумага вся была покрыта следами чернил, как будто писали много писем. |
