«Ну, „Уральские пельмени“ – ладно, их с телека убитыми в прошлом бабочками не выгонишь, а вот посмотрим, как остальное». Кукарский схватил пульт и принялся переключать каналы. Реклама про «сделай перерыв» со всемирно известным шоколадным батончиком – тоже вечная, дальше долгоиграющий сериал про комическую семейку, наконец, новости. Всё как всегда. Ничего необычного. Даже в новостях. Волнения в Египте, обострение ситуации в Сирии, закончено расследование смерти известного актёра Андрея Панина. Ничего из ряда вон выходящего. Нет, надо срочно поехать проверить, жива ли вообще Лерка!

С этой мыслью Кукарский выключил телевизор, быстро переоделся и решительно направился в прихожую. У входной двери затормозил, замер, затем качнул головой и цокнул языком.

– Ну ладно, – вслух сказал он, наконец, надел ботинки и, отперев дверь, вышел на площадку.

До места добрался быстро – проехал три остановки на первом попавшемся автобусе. С замиранием сердца вошёл в старый двор. «Н-да, как тут всё изменилось с тех пор!» Не существовало нынче газгольдерной, отсутствовал старинный хоккейный корт – давно убрали, исчезла, конечно, и горка высокая из дерева для деток, под которой маленький Димка впервые покурил бычок. Зато красовался новый современный игровой островок для детей, а в углу двора стояли киоски – по ремонту обуви, по овощам… И сидели новые бабки на скамейках.

Дмитрий неуверенно набрал на домофоне две цифры: три и пять, тридцать пятая. После долгих гудков ответил приятный женский голос, оперный такой, как у статной дивы, весьма вероятно, что Леркин.

– Кто там?

У Дмитрия внутри слегка похолодело.

– М-мэ, извините, это Дима Кукарский, в тридцать восьмой жил. Я хотел узнать…

– Кто-о? Димка? – резко удивилась дива-дева. – Ну-ка, поднимайся!

И дверь приоткрылась. Кукарский быстро поднялся: а, будь, что будет – скорей бы уж!

На третьем этаже его уже ждали. Из тридцать пятой выглядывала высокая статная девица, точнее, женщина, Кукарский про себя называл таких породистыми.

– Ну, здравствуй, Дима, давай заходи, – сказала дама и отступила.

Дмитрий зашёл. Она предстала перед ним во всей красе. Лера во плоти, облачённая в красноватый халатик с оранжевыми цветочками. Именно такой он её и представлял: рост навскидку метр семьдесят, ровные локоны песочного цвета – до плеч, умные серые глаза, не потерявшие былого огонька. Не сказать, что красивое, но приятное лицо с каким-то оттенком чего-то грубоватого – быть может, с неправильным рисунком скул.

Он ждал всего, чего угодно. Что вот сейчас она скажет: «где ты был вчера, я тебе звонила?»

Или: «какого чёрта ты припёрся, мы же развелись?» Впрочем, про свое прошлое он ведь ничего такого не вспомнил вдруг.

Лера сказала иное.

– Господи, Димка, как ты изменился! Сколько мы не виделись? Кажись, лет двадцать пять. Надо же, четверть века, подумать только!

«Вот, значит, как!» – мысленно поразился Кукарский.

– Думаешь, двадцать пять? – недоверчиво протянул он вслух. – Я тоже… м-м… рад тебя видеть. Ты тоже отлично выглядишь.

– Ну да, ну да, заходи, чай пить будем, – сказала Лера и, уже удаляясь на кухню, добавила глуше: – А я о тебе вспоминала. Иногда. И в детстве – в интернате, и потом – за границей.

– В интернате, – задумчиво пробормотал Дмитрий, медленно продвигаясь на кухню.