— Заходи! Скорее! — 'заторопила она, вытаращив глаза от страха.

Отрава не колебалась ни секунды. Она вбежала в комнату, и девочка заперла за ними огромную дверь.

В масштабах остального дома комната была крошечной, а вся мебель — привычного человеческого размера. Под занавешенным окном стояла кровать, у стены — резной комод, заваленный гребешками и заколками. На нем же стояло зеркало. Еще в комнате был платяной шкаф и маленькая плетеная корзинка для кота, и камин, где дожидались своего часа уголь и дрова. Самая обычная спальня девочки, только чересчур темная. Единственный свет исходил от свечи, которую хозяйка поставила рядом с зеркалом.

Сама девочка была худенькой и выглядела слабой, но довольно привлекательной. У нее были золотистые локоны и большие глаза цвета морской волны. Стоило Отраве войти в комнату, как девочка схватила пузырек с духами и опрыскала ими Отраву с ног до головы. Та машинально отпрянула, но возражать не стала. Правда, запах был дурной — приторный, удушающий аромат фиалок. Очевидно, все это нужно было для того, чтобы обмануть нюх костяной ведьмы.

— Лезь под кровать! — велела девочка, бросая безумные взгляды на дверь. — Ну, давай же, лезь! — повторила она, когда Отрава замешкалась.

На этот раз она послушалась. Девочка и себя обильно облила духами, а потом побрызгала комнату. Отрава скорчилась под кроватью и обнаружила, что в этом убежище уже притаился один беглец — кот. Он ревниво покосился на гостью, но подвинулся, чтобы она могла втиснуться.

— Выходи, выходи, дорогуша, — ворковала внизу костяная ведьма, и Отрава услышала ее шаги по ступенькам, прямо за дверью. — Ты не сможешь убегать вечно!

Хозяйка комнаты поспешно привела себя в порядок, отряхнула ночную рубашку и скрестила руки на груди, как будто ожидая в гости королеву. Потом дверь со скрипом открылась, и в комнату ввалилась Мэб.

Сердце Отравы упало. Костяная ведьма заполнила собой почти всю комнату, а ее сутулая спина доставала до самого потолка. Она была огромной, да еще с горбом футов одиннадцать высотой. На ней было траченное молью черное платье и заляпанный сажей фартук, грязная косынка покрывала голову, концы ее были завязаны под подбородком. Дряблая кожа на руках была вся в бородавках, длинные тонкие пальцы заканчивались обломанными ногтями. Но страшнее всего было ее лицо: его словно бы вытянули в разные стороны, нарушив пропорции, так что ведьма больше походила на детский рисунок, чем на живое существо. Вместо глаз — пустые глазницы, заросшие кожей; из-под косынки выбивались седые пряди. Огромный острый нос больше напоминал клюв. Крупные овальные ноздри морщились, нюхая воздух. Подбородка у Мэб почти что и не было, а рот казался просто горизонтальной морщиной, только поглубже прочих. Но когда ведьма его открыла, Отрава увидела, что он полон острых треугольных зубов. Совсем как у акулы, которая висела в доме Миноги.

Мэб наморщила свой гигантский нос и немного отшатнулась.

— Ах ты, гадкая девчонка! — пронзительно закричала она. — Опять надушилась! Я разве не говорила, чтоб ты не душилась, а?!

Девочка дважды топнула ногами.

— Нет?! Тогда чтоб больше так не делала, понятно? — рявкнула ведьма.

Один стук.

Костяная ведьма вытянула руки и обшарила девочку. Та скрипнула зубами от отвращения, но не пошевелилась.

— Ты кого-то прячешь, да? — прокаркала ведьма.

Два стука. Мэб наклонилась ближе, почти коснувшись своим носом носа девочки.

— Не ври мне, пигалица. Я чую ее дух повсюду.

Девочка опять дважды топнула ногой.

Мэб еще раз понюхала воздух то тут, то там. — Непослушная девчонка! Вечно врешь! Если

найду ее, окажешься в котле! В котле, я сказала! Девочка глянула под кровать, где пряталась

Отрава.