Хорошо Мещерякову, подумал он, прикуривая новую сигарету от окурка предыдущей. Он такими вопросами, похоже, не задается. Для него все ясно: интересы государства превыше всего. Ай эм джаст э солджиер, и никаких гвоздей. Их бин зольдат, иначе говоря. А насчет всяких там аппаратов насилия — это он проходил в училище и благополучно выбросил из головы вместе со всем остальным марксизмом-ленинизмом. Зачем ему это? Философствующий солдат — это же нонсенс, и мне на это указывали всю мою жизнь разные люди и в разных выражениях. Ломать, крушить и рвать на части вот это жизнь, вот это счастье…

Из задумчивости его вывел какой-то звук — очень привычный и в то же время совершенно неуместный на берегу этого тихого лесного озерца. Илларион недоумевающе огляделся и только после этого понял, что слышит чириканье оставшегося в машине мобильника. «Вот черт, — подумал он, — и здесь достали. Зачем я его вообще взял?»

У него возникло желание не подходить к телефону, а то и вовсе зашвырнуть трубку в озеро — пускай рыбы разговаривают, — но он встал и, недовольно ворча, побрел к машине: мало ли что? Шел он медленно, втайне надеясь, что, если звонят по какому-нибудь пустяковому поводу, то телефон замолчит прежде, чем он до него доберется. Но телефон не умолкал, и трубку пришлось взять.

— Ну? — неприветливо сказал он в трубку.

— Хрен гну, — немедленно откликнулась трубка голосом Мещерякова. — Ты куда провалился? В бега подался, что ли?

— Какие, к дьяволу, бега? От тебя спрячешься… Чего тебе надобно, старче? Генерала, наконец, дали?

— Пока нет. На складе красная тесьма кончилась, лампасы к брюкам никак не пришьют, так что задержка только за этим, — отшутился Мещеряков. — Вот видите, — сказал он куда-то в сторону, — я же вам говорил.

— С кем это ты там, полковник?

— С кем надо. Ты где, Илларион?

— На рыбалке. Рыбка плавает по дну, хрен поймаешь хоть одну.

— Слушай, — Мещеряков на секунду замялся, и эта заминка насторожила Иллариона, — тебя тут ищет один…

— Зачем?

— Это он пускай тебе сам скажет. Передать трубочку?

— Ну, передай. Тебе на месте виднее…

Мещеряков вместо ответа тяжело, протяжно вздохнул, и в следующее мгновение в трубке раздался другой голос, показавшийся Иллариону смутно знакомым.

— Алло.

— Алло, — не слишком ласково отозвался Илларион, которому этот странный звонок нравился все меньше с каждой минутой. — И что дальше?

— Это майор Гранкин.

— А-а, то-то я смотрю, что голос знакомый. Чем могу служить, майор?

— Мне нужно вас допросить. Вы сами приедете, или прислать за вами вертолет? Учтите, мы вас запеленговали, так что не пытайтесь скрыться.

Тон у майора был такой, что Илларион завелся с пол-оборота.

— Плевать я хотел на ваш пеленг, майор, — сказал он. — Там рядом с вами сидит полковник Мещеряков, спросите его, если мне не верите. Если будете разговаривать в подобном тоне, то вам придется изрядно попотеть, прежде чем вы убедитесь, что у вас руки коротки меня поймать. Я, конечно, приеду, зачем же вертолет впустую гонять… Только вы уж будьте добры, окажите мне ответную любезность: скажите, зачем это я вам так срочно понадобился?

— Для допроса, — сухо ответил Гранкин.