|
В очередном окне, которое только что миновал Василий, из полумрака показался человек с дробовиком в руках. — Василий, осторожно! — отчаянно закричал Ломака. Селиверстов развернулся, и выстрел, сделанный почти в упор, пришелся ему в грудь. Костя прыгнул в сторону, чтобы лучше видеть силуэт в окне, и вскинул автомат. Неизвестный враг еще раз выстрелил, но промахнулся — дробины просвистели совсем рядом с Ломакой. Рой автоматных пуль полетел в окно, но убийца уже нырнул в полумрак. Ломака только успел заметить его одежду и понять, что видел этого человека вчера. Тот самый свидетель Армагеддона, которого он должен был убить, но промахнулся. Не думая об опасности, гонимый отчаянием, злобой и ненавистью, а также чувством вины, Константин бросился в погоню. Внутри слышались торопливые шаги, хрустел под ногами армагедетеля мусор. Жрец выпрыгнул в противоположное окно и побежал к ближайшим руинам, чтобы залечь там и по возможности уничтожить преследователя. Нужно перезарядить в укрытии дробовик, а еще неплохо бы проверить, сколько патронов осталось в магазине болтающегося на спине «винтореза». Сзади раздалась новая автоматная очередь, пули зашлепали по снегу. Жрец перемахнул через остов автомобиля и пригнулся на бегу. И снова автоматная очередь. После нее Ломака с ужасом понял, что рожок опустел. — Нет! Черт! — Костя бросился назад, к телу товарища. Выпрыгнул из окна, схватил Селиверстова за плечи. Однако развороченная картечью грудь ясно свидетельствовала о том, что один из благороднейших людей, которых знал Ломака и которых, к великому сожалению, так мало осталось на земле, мертв. — Дядя Вася, — простонал Константин, — прости меня. Господи, какой же я урод… Если бы я вчера подстрелил этого ублюдка, ты сейчас был бы жив. Господи… Прости меня… Прости… Почему хорошие люди погибают?.. За что?.. Почему плохие уходят от возмездия? Прости меня, дядя Вася. Одиночество и холод обрушились на Ломаку, и надежда на спасение Марины утекала, как кровь товарища. Он плакал и больше не замечал ничего вокруг. Так бы продолжалось долго, но кто-то выхватил у него оружие и оттолкнул от тела Селиверстова. Решив, что вернулся свидетель Армагеддона, подло убивший Василия, Ломака был готов драться на смерть, однако быстро понял, что внезапно появившийся рядом с ним человек не один. И это не представители безумной секты, а кое-кто по-страшнее. Пять каннибалов в черных рясах поверх теплых одежд, вооруженные обрезами охотничьих ружей и копьями, стояли перед ним полукругом. «Монахи Аида!» — полыхнула страшная мысль. Но хуже всего, что с ними был сам Аид. Старый владыка людоедов молча смотрел на тело Селиверстова. И странным был этот взгляд. Не оценивающий, как при визитах на нейтральную территорию процессии «пятнадцать-шестьдесят», а совсем другой. Глаза Аида слезились, подбородок дрожал, руки безвольно висели. Старик рухнул на колени и, приподняв голову Василия, осторожно снял темные очки. В мертвых глазах застыло удивление — Селиверстов, наверное, даже не успел понять, что произошло. — Говорят, что в глазах убитого можно увидеть отражение его убийцы, — тихо сказал Аид и осторожным движением пальцев опустил покойнику веки. — Но это все суеверная чепуха. Затем владыка обратил свой взор на Ломаку. — Скажи мне, юноша, кто это сделал? — Свидетель Армагеддона. Он туда убежал. — Костя указал рукой. — Я все патроны истратил, но не достал его. — У тебя на лице замерзшие слезы, парень. Ты тоже горюешь по Васе? — Он был моим лучшим другом. |
