|
Это возымело свои результаты – проникновение образа жизни… Пепси-кола, рок-н-ролл и прочее… И обратите внимание, все эти германские кандидаты в государственные лидеры перед своими выборами едут теперь в Вашингтон, где с ними разговаривают, проводят инструктаж и так далее. А после выборов эти счастливцы, которых уже избрали, снова едут представляться в Вашингтон… И если в экономическом плане они и имеют еще какое-то подобие самостоятельности, то в политическом – его нет и в помине. Вот, к примеру вся эта метаморфоза с ультра-левыми и зелеными, которые все время кричали – «распустить армию», «солдаты – это убийцы» и так далее, а надо стало США, пардон, я все время оговариваюсь, и говорю США, когда надо говорить – иллюминаты, так вот как понадобилось иллюминатам – и они беспрецедентно подписали закон – и впервые после сорок пятого года послали свои немецкие войска за рубеж страны. И те, кто подписывал, – это все были левые, левее коммунистов. Это типичная американская политика, то есть политика ваших, – Питер снова посмотрел в сторону Татьяны, – ваших иллюминатов: хочешь иметь верного раба, возьми бывшего революционера и подкупи его. Этот будет стараться вернее любого консерватора, потому как предал. Так оно и получилось.
Сигарный дым пластами медленно перемещался по гостиной. И было в этом их ночном сидении что-то такое бесконечно мирное. Домашнее. Татьяна улыбнулась своим мыслям. И вдруг подумала, что наконец счастлива. Счастлива оттого, что юный Нил-Ро спит рядом, в своей комнате наверху. Что милые ее сердцу мужчины так забавно спорят, сидя здесь, у камина. И если бы только потусторонние часы не отбивали срок, отмеренный ей чертом Вадимом Ахметовичем! Тогда бы она могла сказать, что счастлива, наконец… – Но вернемся к нашим баранам. То есть – туркам, – продолжал Питер. – Турки, как представители типично восточной культуры, лишены ощущения времени. Для них все представление о достойной мужчины деятельности – это торговля или выполнение каких-то менеджментских функций. Работа на производстве для него постыдна и связана с внутренними страданиями. Мужчина в их понимании не должен работать на производстве – он должен руководить, торговать, быть полицейским или военным – то есть, представлять власть. И вот из числа тех, кто первое время был вынужден работать на конвейере, выделился слой менеджеров и элиты, которая выполняет природные функции руководить и торговать. – Забавно, но верно! – подтвердил профессор Делох. – Да, важный еще момент! – продолжил Питер. – В Германии никто не имеет права работать, если он не гражданин. То есть – приехать просто так, за здорово живешь, и получить работу. Ты должен сперва получить вид на жительство и отдельно – разрешение на работу. Беженцам когда-то разрешали работать, потом им запретили, потому что право на работу автоматически дает все права на все социальные гарантии. Так что беженцы сидят в общежитиях, им выдают деньги на пиво и на посещение театров, им даже лечат зубы, что крайне дорого, но им не разрешают работать. То есть, закон о беженцах, он неплох, но все дело в том, что очень сложно отличить, кто есть кто – кто беженец по политической мотивации, а кто приехал за материальными благами. В лагеря набежала масса всяких уголовников, скрывающихся от преследований у себя в стране, и они сидят здесь на шее у германского налогоплательщика. И надо бы закон о беженцах отменить, но почему-то его не отменяют. Сейчас готовится закон об иностранцах, по которому Германию собираются объявить страной, закрытой для эмиграции, но, тем не менее, пока эта страна оказалась с пятнадцатью миллионами инородцев. Из них первые полтора миллиона были людьми реально приглашенными. Многие из них уже обзавелись здесь своими делами. |
