Во всяком случае, «Бриллиантовая шкатулка» казалась вполне приемлемым местом для сбора нужной информации, особенно если в ней имелся свой шпион. Фарон не был уверен, что он у него еще есть.

Лестница привела в коридор с нумерованными дверьми. Из-за некоторых дверей еле слышно доносились стоны нежной страсти и жалобные вскрики.

Маг дошел по коридору до четырнадцатого номера, помедлил немного, потом нашел в связке самый большой ключ и открыл дверь.

На постели в кандалах, охватывающих запястья и лодыжки, сидела Пелланистра. Она совсем не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз, те же крепкие ноги, то же лицо сердечком, только чуть больше шрамов, разбитая губа и совсем свежий синяк под глазом; похоже, последний посетитель тоже избил ее.

Она подняла глаза, увидела гостя и выбросила вперед руки с длинными ногтями. Но магия, управляющая телом пленницы, тут же пронзила ее болью.

— Привет, Пелланистра, — поздоровался Фарон. Она плюнула в его сторону и поморщилась$7

— К сожалению, должен заметить, что этим ты только вредишь себе. — И он сделал шаг вперед, протянув руку. — Давай просто поговорим, как в прежние времена. Если хочешь, я даже сниму кандалы.

— Мы уже разговаривали. И договорились, — огрызнулась она.

— Я избегаю длительных разговоров, когда собеседник сидит на полу; это унижает мое достоинство. Давай же руку, будь умницей.

Она не приняла помощи и, гремя цепями, с трудом поднялась на ноги. От нее пахло отвратительными духами, которыми Ним заставлял ее пользоваться.

— Ну вот, разве так не лучше? — спросил он. — Хочешь снять кандалы?

— У нас был договор, из-за него я согласилась отложить свою смерть.

— Я хочу, чтобы ты пригласила меня сесть.

— Ты бросил, ты предал меня!

Фарон развел изящными руками и сказал:

— Все хорошо, жрица. Ты считаешь необходимым осыпать друг друга бранью и тратить время впустую? Да, я тебя нанял. Ты отлично поработала — во всяком случае, свободу ты заслужила, — но мои обстоятельства изменились. Уверен, ты об этом кое-что слышала.

— Слышала, что ты поставил не на ту сестру, и Грейанна провела тебя. Она убила Сэйбл, а ты оказался не способен это предотвратить. Она убила бы и тебя, если б ты не удрал, поджав хвост, в Магику.

Фарон криво улыбнулся:

— Не уверен, что буду поощрять скальдов, если они надумают именно так излагать историю моей жизни, складывая обо мне эпические песни.

— Но после того как ты устроился в Брешскую крепость и получил возможность уходить и приходить когда вздумается, ты должен был прийти сюда, ко мне.

— Мог бы. Но обращаться к тебе я считал несколько неудобным.

— Я могла бы помочь тебе, как помогала и до этого.

— Увы, нет. После моего ухода из Дома Миззрим, я не нуждался больше в сведениях о благородных Домах. Теперь для меня важным стало соперничество среди магов. Но даже если среди твоих гостей они иногда и появляются, то сомневаюсь, что они шепчут тайные свои заклинания в твои ушки. Мы, волшебники, держим рот на замке, когда речь заходит о наших открытиях.

— Ты не знаешь, каково это было… каково это было мне: эти низкие, мерзкие существа, оскорбляющие и унижающие мое тело, мой ум и мою душу, а главное — невозможность общения с Ллос.

Фарон поднял руку:

— Пожалуйста, не надо. Ты все усложняешь. Переведи дыхание и подумай. Ты — враг Мензоберранзана, и моя забота о тебе всегда была ограничена. Да и как могло быть иначе? Разумеется, мой патриотизм не настолько силен, чтобы упустить возможность выкупить тебя у Нима или, если это не удастся, помочь тебе бежать отсюда.