Я пристроился в углу обширного стола, шлепнул перед собой первый подвернувшийся листок, украшенный изображением невинного агнца и словами «Consiergeri. Nunciatura Apostolica», и начал строчить, уловив первую же связную фразу незнакомца:

«...А еще сей Бернар в задней комнате своей книжной лавки содержит подозрительного вида книги, обтрепанные, переплетенные иная в старую кожу, а иная в бархат с позолоченным тиснением, и книги сии не продает, но выдает определенным лицам на руки с условием всенепременного возвращения. В числе его постоянных посетителей я не раз замечал некую даму, видом неказистую, однако, судя по наряду и обращению сопровождавших ее лиц, знатную, и сказали мне, что зовут ее Леонора Галигай и она из приближенных Ее величества королевы...»

— Вы сами держали в руках хоть одну из этих книг? — перебил словоизвержение увлекшегося звуками собственного голоса дворянчика (точно, дворянин — при шпаге, хотя ее почистить бы не мешало... и ножны новые купил бы, что ли...) отец Густав. Начинающий доноситель от неожиданности икнул и сбился:

— Ну... Я... Как бы вам сказать, ваше преосвященство...

— Ваше высокопреподобие, — страшным шепотом поправил я, зная, с какой легкостью наш председатель впадает в ярость берсерка, стоит кому-то перепутать его титул. «Преосвященство» — это к кардиналу, а герр Мюллер не кто-нибудь, а полномочный легат самого Папы Павла V и кардиналами может на завтрак закусывать.

— Ваше преподобие, — торопливо исправился застенчивый сикофант. — Я... В общем, я издалека поглядел, там на одной книге было написано — «Disquisitionum Magicarum», — ему пришлось совершить настоящий подвиг, чтобы выговорить заумное латинское название.

— Разрешено, — почти сразу откликнулся Мак-Дафф, — сочинение дель Рио, вдобавок направленное против колдунов. Еще что-нибудь, мсье де Варрен?

Более нашему раннему визитеру добавить оказалось нечего, и его быстренько выпроводили, предварительно позволив запечатлеть свою корявую подпись внизу заполненного мною листа, пожелав всего наилучшего и заверив, что инквизиция не дремлет.

— Провинциал, — высказался я, когда стражники захлопнули дверь за господином Гаммоном де Варреном. — Шарахается от карет, глазеет на дам, в любой книге видит оттиск копыта дьявола. Образцовый персонаж фарса — хоть сейчас в балаган на Новом мосту!

— Вам бы все по балаганам шляться, — неприязненно буркнул герр Мюллер. — Кстати, кто есть мадам Галигай? Почему уже который человек связывает ее дом с колдовским промыслом? И кому известно что-нибудь про этого Бернара, содержателя книжной лавки?

— Лавка на улице Сен-Мишель, — неожиданно заговорил отец Фернандо. — Ничего примечательного, разрешение на право торговли имеется, насчет запретных книг пока не знаю, но в ближайшие дни...

— Леонора Галигай, жена Кончини, фаворита королевы, — это уже Мак-Дафф. Вот тебе и святые отцы-отшельники. Всего несколько недель в Париже, а уже разузнали не меньше, чем я. — Устраивает у себя в салоне сборища якобы знатоков оккультных наук и чернокнижия, поддерживает устремления искателей философского камня и ведет обширную переписку с обитателями пражской Золотой улицы. Глуповата, но опасна, за ней стоит приглядеть. Из болтовни же сего чрезмерно увлекающегося молодого человека нам, к сожалению, досталось только уже ведомое нам имя и ничего, кроме подозрений. Скорее всего, его привело сюда неуемное юношеское воображение. Но этим букинистом с улицы Сен-Мишель мы всенепременно займемся, слышал я про него кое-что... Райан, у вас есть что-нибудь новенькое?

Участь рассортировывать поступающие анонимные письма возлежит на мне, но, покопавшись в утренней связке бумаг, слетевшихся к нашим стенам, я пожал плечами:

— Ерунда.