|
К Толяну мужик какой-то подкатил ну и заплатил ему, чтобы мы вашу машину разукрасили. — Где? Когда? Что за мужик? — Не знаю я! С ним Толян общался, а мы так — в сторонке покурить... — Приметы? Голос? Рост? Толстый или худой? Волосы какого цвета? — Ну… типа тебя такой. Темная куртка, капюшон надвинутый. — Курил? Деньги из кошелька давал? Сколько Толян тебе отсыпал? Я принялся шарить по карманам малолетнего ушлепка, в поисках «пищи» для Химика. — Ой, а что это у нас тут? Никак грамм десять-двадцать статьи двести двадцать восьмой в коробочке, а? — Дядя, отпустите меня пожалуйста, меня мамка дома ждет, брат младший болеет сильно, — разом переключился тот на ультразвук. — Деньги где, которые вы от мужика в капюшоне получили? — У Толя-я-на! —завыл «свободный пятнохудожник». «Тр-тр, тр-тр»… — начало накатывать откуда-то из конца переулка. Опомнились, уродцы. Эх, надо было стрелялку-пугалку у Физика взять. — Живи, говна кусок… Я напоследок встряхнул его, поднялся и бегом бросился туда, откуда пришел. К счастью, преследовать меня никто не стал, так что я без особых приключений вернулся к дожидавшейся меня машине с Неудачниками. — И где зверски истерзанное тело со следами невыносимых мучений? — вскинул бровь Физик. — Укатило на роликах. Им какой-то тип в капюшоне заплатил, чтобы они раскрасили нашу серую никчемную жизнь во все цвета пейнтбольной радуги. — Рост? Комплекция? Голос? — тут же принялась засыпать меня вопросами Сирена. — Деньги ты у него, надеюсь, отобрал? — присоединился к ней Химик. — Нет, — я мотнул головой, — Да он и не знал ничего — обо всем договаривался какой-то Толян, который у них за старшего. — А ты, я смотрю, не дурак по чужим карманам шарить — прихватил самое вкусное, — кивнул наш эксперт, указывая на мою правую руку. В которой так и остался коробок с какой-то дурью. — Выбрось каку, пока нас с ней не спалили. Пальцы мои тут же разжались. Я присел, и принялся водить над коробком раскрытой ладонью, щедро поливая его моющим средством повышенной агрессивности, стирая свои отпечатки и приводя содержимое в негодность. — Давай побыстрее, тебе еще на выставку нужно успеть. Времени на шопинг нет, так что пойдешь так. Только сперва почистишься, — Сирена ткнула меня пальцем в левый бок. Извернувшись, я обнаружил характерный след от побелки. Наверное, обтерся о стену какого-нибудь дома, пока гнался за мальчиками-самокатами. Смысл слов куратора до меня дошел не сразу: — В смысле «успеть»? — В том самом. Ее полчаса назад открыли, если верить рекламе. — Бля. — Вот-вот. Так что давай, приводи себя в порядок и марш разведывать обстановку и производить на местную публику самое что ни на есть благостное впечатление, эксперт ты наш. — А вы? — А мы пока снимем жилье и пообедаем. — И позавтракаем! — добавил Физик. — Ну хоть кофе с булочкой перехватить можно? — взмолился я. — Художник должен быть голодным. Ага. А еще злым, вспотевшим, испачкавшимся и так далее. По крайней мере, именно такой и выгрузился из темно-синего «Транзита» прямо напротив главного входа в Музей Искусств, где действительно было уже довольно оживленно. Делая вид, что внутри меня ждут невероятно важные дела и вообще я тут едва ли не приглашенная звезда, я задрал нос и попытался проскользнуть мимо охранника. — Ваш билет? — вытянул тот передо мной руку-шлагбаум. — Билет? Зачем? — Не зачем, а за что: за вход на выставку. Вон касса, билет стоит триста пятьдесят рублей. |
