— Стоп! — скомандовал внезапно Тренер.

И мой соперник тут же замер, словно окаменел, занеся руку для удара.

Невероятным усилием воли удержался я от соблазна ткнуть его в открывшееся солнечное сплетение.

— Скучно. Вы тут сражаетесь или в салочки играете? Уборщик?!

— Так у него эти… когти.

— А ты — инструктор рукопашного боя с пачкой дипломов. Да и с палкой своей, судя по всему, обращаться умеешь. Но дело даже не в этом. Я хочу увидеть, как ты используешь свои особые таланты. Понятно?

— Угу.

— Давайте снова по хлопку. Только без вот этого цирка. Три. Два…

На этот раз Росомаха не стал изображать из себя комбайн, а встал в довольно эффектную бойцовскую стойку: прямо хоть сейчас его на обложку комикса срисовывай.

Я тоже встал красиво, отставив швабра-дубинку чуть в сторону и назад, аки гордый российский самурай.

Хлопок!

Мы сошлись, обменялись парой ударов и снова разошлись в стороны.

Встали в стойки, изучая друг друга внимательными взглядами.

И в этот момент я дунул, выплевывая стайку разноцветных мыльных пузырей прямо в лицо противнику. Очень коварный трюк, на освоение которого у меня ушел не один день. Самое главное тут было правильно рассчитать момент, чтобы самому не наглотаться мыла на вдохе.

Тот, не ожидая с моей стороны такого коварства, несколько раз рубанул когтями перед собою, но от этих его телодвижений пузырей стало лишь больше, а поднятая турбулентность ускорила их полет.

— С-сука! — прорычал ослепленный Росомаха, зажмуриваясь.

А я тут же рубанул своей швабра-дубинкой его чуть ниже колена. Болезненно, но не травмоопасно — пусть чутка похромает.

И он захромал, бросившись в мою сторону и снова превратившись в мельницу, вооруженную стальными когтями. Только на этот раз противник искал меня по запаху, шумно втягивая воздух неожиданно широкими ноздрями.

Ну-ну, ищи-ищи. Зря я, что ли, по всему рингу оставил маслянистые пятна с тем же самым ароматом, которым старательно обмазал себя перед боем, а сейчас смыл, всего лишь несколько раз проведя влажными ладонями по бокам и груди.

Удар сзади под колено заставил Росомаху беспомощно всплеснуть руками в попытке удержаться на ногах. А пока он изображал из себя нечто мохнато-когтисто-крылатое, я демонстративно вылил на ринг позади соперника из ладони заранее собранное там мыло и размазал его ногою.

И легонько постучал человека-зверя швабра-дубинкой по плечу, вынуждая того резко развернуться, перетекая в более устойчивую и удобную стойку.

Поправка: она была бы устойчивой, если бы его левая нога не оказалась прямо в центре созданной мною лужи.

Удар когтей я принял на дубинку. Сделал обманное движение левой рукой и тут же выбросил вперед правую, вынуждая Росомаху либо блокировать, либо уклоняться. И он выбрал второй вариант, развернув корпус и пропуская мой выпад мимо. Но для этого ему пришлось сменить опорную ногу и перенести вес тела на левую.

Зря.

От победы меня отделяла одна удачная подсечка, и я не упустил момент.

Грохот рухнувшего тела сопровождался отчаянным, почти кошачьим воем. Вот только приземлился мой соперник не на лапы, а на спину, хорошенько приложившись о ринг. И чтобы у Тренера не возникло никаких сомнений, кто тут «папка», я навалился на Росомаху, обеими руками вдавливая швабра-дубинку ему в горло. Поперек, разумеется, слегка его придушив и лишая остатков воли к сопротивлению.

— Бой окончен! — объявил наш единственный зритель и он же судья.

Я слез с соперника и протянул ему ладонь, готовясь в любую секунду тут же отдернуть ее назад, если тот вдруг вздумает взять реванш и отрубить мне пару пальцев.