– И где это такое говорят?

– Имеющий уши да услышит, – дедок загадочно ухмыльнулся.

– Шевелись! Быстрее давай! – прикрикнул на татуированного один из охранников и толкнул его в спину, отправляя прямиком в колышущуюся в воздухе аномалию.

Черная клякса вздрогнула и «выстрелила» десятком щупалец, хватая ими оказавшегося слишком близко Скорпиона, и втягивая его в себя. То, что случилось дальше, мы видели уже не первый раз.

Сперва Мясорубка неподвижно застыла.

А потом начала вращаться вокруг невидимой вертикальной оси, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, пока не превратилась в сплошную размытую сферу, издающую пронзительный писк, от которого ломило зубы и волосы на руках вставали дыбом.

– Не пройдет… как пить дать не пройдет, – едва слышно бормотал рядом следующий кандидат в супергерои.

Прошла бесконечно томительная минута, и аномалия остановилась. В доли секунды вдруг прекратила свое безумное вращение и неподвижно застыла, с противным чавканьем выплескивая из себя мерзкого вида мессиво из кожи, костей, плоти и внутренних органов, которое еще совсем недавно было человеком.

– Я же говорил, – довольно ухмыльнулся дедок.

К этой куче человеческого фарша подошел один из умников в халатах, сжимая в руке какой-то прибор. Он вытащил из устройства метровую тонкую антенну и потыкал ею в то, что осталось от Скорпиона. Обернулся к коллегам и отрицательно покачал головой.

А смысл? Тут и без ваших осцилографов видно, что мужику не свезло.

– Ты же в курсе, что ты следующий, дед? – обратился я к болтуну.

– Ага, – беззаботно отозвался тот.

– И не боишься? А как же адреналин изо всех щелей?

– Так ведь у меня и случай особый – мне как раз бояться нечего, – загадочно ухмыльнулся старик.

– Это какой такой еще «особый»?

– Дар у меня имеется, угадательный. Вот взять тебя, к примеру. Ты же к нам сюда прямиком из тюрьмы попал, верно?

Ого. Меня действительно выкрали прямо из камеры на десятую ночь моего заключения. Я даже и проснуться толком не успел, как оказался сперва на улице, потом в мешке, а потом в каком-то транспорте с ужасно жесткой подвеской, и насквозь пропахшем фастфудом.

– Небось, пожизненное отбывал, за мокруху какую-нибудь? – продолжал угадывать он.

– Так значит ты уже… – я кивнул в сторону аномалии.

– Нет, еще нет. Хотя торчу здесь уже третью неделю. И все это время меня допрашивают, что-то измеряют, берут анализы, заставляют проходить разные тесты, пить какую-то дрянь…

– И?

– Я десятки лет зарабатывал на результатах спортивных матчей и почти никогда не ошибался. Да и вообще как-то так сложилось, что по жизни принимал правильные решения…

– Оно и видно.

Дедок печально улыбнулся и развел руками:

– Руперт почти уверен, что аномалия усилит мой дар, сделает меня настоящим прорицателем, способным предсказывать вероятный исход любых действий и событий.

– Руперт?

– Вон тот долговязый тип, с планшетом в руках. Он здесь за главного и занимается Жопокрутом и всем, что с ней связано. Настоящий ученый, готовый даже мать родную засунуть в эту хреновину во имя науки! Даже не удивлюсь, если так он и поступил…

– Жопокрут?

– Так они его сами называют. Неофициально, разумеется…

– Хорошее название, говорящее! Как тебя звать-то хоть, прорицатель, – улыбнулся я.