Волгин пошёл к своей машине, прикидывая, какое «наследство» оставляет напарнику, уходя в отпуск.

С Громовым, скорее всего, заморочек не будет. Кое-что придётся поделать, но можно не сильно стараться. Раскрытием тут не пахнет, да и не шибко охота живот надрывать по этому поводу. Скучно. И злости нет. Подумаешь, один гангстер продырявил другого! Практически ни одна такая история не закончилась вынесением судебного приговора. Громов отлежится и пойдёт делать обратку. Лишь бы посторонних не зацепил, а в остальном… Пусть найдёт какой-нибудь медвежий угол, где не ступала нога человека, и там укладывает своих противников штабелями.

Чтобы расследовать ничего не пришлось.

Глава вторая

«Вот мегера!» — подумал Акулов про Маргариту. При этом он разглядывал свои ботинки. Вокруг них на блестящем паркетном полу расползались прозрачные лужицы.

В кабинете прокуратуры было жарко, светло и накурено.

«Она ведь, вроде, бросала курить», — вспомнил Андрей.

Оторвался от созерцания обуви и посмотрел на стол, за которым сидела улыбающаяся Рита Тростинкина. Поверх бумаг была установлена большая круглая пепельница, доверху наполненная окурками. Рядом с ней белела длинная пачка «Вирджинии», на треть опустошённая. Ещё одна, смятая, венчала горку мусора в корзине у стола.

Продолжая улыбаться, Маргарита вытянула из пачки сигарету и посмотрела на мужчин. Акулов, за секунду до того, как их взгляды должны были встретиться, снова уставился на свою обувь. Снега на них почти не осталось, зато воды на паркете заметно прибавилось. Он пошевелил пальцами ног. Носки были мокры насквозь. Видимо, разошлись швы на ботинках. Они служили четвёртый сезон, правда, с двухлетним перерывом, пока он сидел в тюрьме за превышение власти, так что требовать от них многого было нельзя.

Катышев поднёс зажигалку. Прикурив, Маргарита кивнула.

Струйка дыма, которую она выпустила после первой затяжки, попала Андрею в лицо.

Случайно, конечно.

— Так как мы поступим, Маргарита Львовна? — начальник ОУР убрал хромированную «зиппо» в чехольчик на поясе.

— Установленный УПК срок расследования — два месяца. Посмотрим, что удастся наработать за это время. Возможно, по его истечении я приму решение о переквалификации со «сто пятой через тридцатую» на «двести тринадцатую». А может, и нет. Все зависит от результатов. От того, что вы мне представите.

Акулов хмыкнул.

— Вы со мной не согласны, Андрей Витальевич? — взгляд Тростинкиной был стремителен и деланно высокомерен, тон — почти ледяной. — Я готова выслушать возражения…

Акулов снова хмыкнул и перевёл взгляд с ботинок на стену. Добрые спонсоры недавно забабахали в прокуратуре ремонт. Конечно, под евростандарт отделали только кабинеты высшего руководящего звена, но и рядовым сотрудникам перепало от барских щедрот. Качество материалов заметно хромало, но в целом картинка глаз радовала. Чисто, просторно, светло. Если бы не дверные таблички, то можно было бы принять «государево око» за офис средней руки.

— Да какие у нас могут быть возражения? — начальник розыска Катышев старался говорить легко и доброжелательно. Акулов мог представить, как трудно это давалось начальнику: дипломатом он никогда не был, целей достигал напролом и не миндальничал с подчинёнными; выслушивать указания задравшей нос девки, возрастом чуть старше его собственной дочери, являлось для него гражданским подвигом.