— Как там Москва?

— Жива. Как тут?

— Живы.

Город был небольшой, вскоре они были уже за его стенами.

—Многих потеряли. Кого убили, кого растоптали… Ты, наверное, слышал.

Тонкий голос Валижона гармонировал с его миниатюрными чертами, небольшим ртом, маленьким кукольным лицом. Однако хрупкость его была обманчива: это был жесткий правитель, бай, пахан.

—Мы, которые были идейными ментами…

—У нас говорят «фанаты»…

—У нас тоже. Фанаты потеряли больше, чем другие.

Генерал Валижон за рулем не отрывал взгляда от дороги.

До самого горизонта, окрашенного красным восходящим диском, тянулась линия высоковольтной электропередачи. Как многие в милиции, Валижон был заражен так называемой ментовской идеей. Согласно ей, Мент, а точнее, Розыскник, голубая кровь милиции — единственная защита простого человека. Прошедший огонь, воду и медные трубы, насмотревшийся ужасов убийств и насилий, ненавидящий преступность, привыкший рисковать ежечасно своею жизнью, забывающий ради тех, кому нужна его помощь, о собственной семье и близких, мужественный, хитроумный, дерзкий, умело обходящий Закон на пользу Общества, Мент — тот человек, в ком сейчас самая большая нужда. Ничего нового Валижон не открыл. «Развяжите руки менту. Избавьте от теоретиков — юристов, прокуроров, — тех, кто сам не задержал лично ни одного преступника, не раскрыл ни одного преступления, не иступился ни за одну жертву, не рисковал, не участвовал сам в жестких противостояниях!»

—Но что я тебе все время о ментах…

—О фирме «КОДС» или с похожим названием тут слышно что-нибудь?

—Нет.

—Зарегистрирована в Папе.

—Напишут что угодно…

—Еще Савон. Он исчез после похорон Нисана. Moй клиент оплатит сведения…

Рэмбо рассказал об исчезнувшем авторитете.

—Кажется, это будет самым простым. Многие терпят неудачу потому, что не знают обстановку. Кроме ментов, рэкетиров и банкиров, тут еще военные!

Аккуратно тянулись вдоль дороги домики с садами, чинно выстроились пирамидальные тополя. Как тысячи лет назад, ехали люди на осликах. Работяги с кетменя ми возились на огородах. Паслись козы. Валижон не отрывал взгляда от дороги впереди. Секьюрити на втором сиденье боролся со сном. Рэмбо продолжил разговор:

— Имя Камал Халиф тебе говорит о чем-нибудь?

— Почти ничего. Я сам бы хотел знать больше.

— Где его искать? На Арабском Востоке? Может, в Саудовской Аравии?

— Думаю, гораздо ближе.

Полупустыня, из которой они вырвались, осталась позади, плоская, пряно пахнущая, как свежая лепешка. Многочисленные глиняные купола впереди были похожи издали на груду перевернутых огромных пиал.

— Старые бани. Под каждым куполом своя температура. — Валижон снизил скорость. — Им полторы тысячи лет…

— А там?

— Старый город. Район бухарских евреев. Их здесь раньше много жило. В Иерусалим отсюда ездили верхом…

Бухара была опасным перекрестком… Резиденция «Белой чайханы». Три миллиона черного нала, которыми Нисан расплачивался за чек, шли отсюда. Тут дислоцировалась группировка Мумина. Это были авторитеты, не воры в законе. Руки их были более развязаны.

Он переключил скорость.

Несколько человек — русские и узбеки — выпивали прямо на шоссе, поставив бутылку и пиалы на «мерседес».

—Новые русские… — кивнул Валижон. — Они же новые узбеки…

—Широкие штаны, галстук, одной рукой тормозит левака, другая — в штанах, а в спину дышит телка… — Рэмбо засмеялся.