– Его спальня, – бросил Дэймон, подняв плечи. – Конечно, сукину сыну обязательно надо было заняться этим в своей спальне.

Да. Обязательно.

Я уже начала думать, что вся эта история придумана для того, чтобы заморочить нам головы. Было множество мест, где Лото мог осуществить свое намерение. Я вздрогнула: моя уверенность, что я смогу через это пройти, таяла.

Но я должна была.

Мы оба должны были это пережить.

К горлу подступила желчь, в любой момент готовая выплеснуться. Встряхивая руками, я закрыла глаза и попыталась хотя бы частично освободиться от напряжения, сковавшего мои мышцы.

Я могу это сделать. Я могу это сделать. Я могу это сделать.

– Что это с тобой?

Я прекратила исполнять то, что выглядело импровизированным танцем.

– Прости. Нервы.

– Не извиняйся. – Дэймон изогнул бровь. – Это выглядело любопытно. Вроде как напомнило мне размахивающего руками крошку Маппета.

Я криво усмехнулась.

– Неужели?

Дэймон кивнул.

– Да. – Он снова бросил взгляд на постель и выругался. – Кэт, это… черт знает что такое.

У меня перехватило дыхание, и я прошептала:

– Я знаю.

Сверкающий изумрудный взгляд Дэймона сфокусировался на мне.

– Могла ли ты подумать, что в итоге окажешься в такой ситуации, когда постучалась ко мне в дверь, попросив показать тебе дорогу?

Я покачала головой и подошла туда, где он стоял.

– Нет, никогда в жизни. Ничего такого я не могла себе представить, когда стучалась в твою дверь. – Сделав паузу, я заставила себя улыбнуться и подняла на него глаза. – В тот день я только и могла думать, что о кубиках твоего пресса.

Дэймон хохотнул низким голосом.

– И что ты придурок, каких мало, – добавила я.

На его губах заиграла циничная ухмылка.

– Иногда мне любопытно, сожалеешь ли когда-нибудь ты об этом?

– Сожалею о чем? – встревожилась я, и улыбка сползла с моего лица.

– Об этом – обо всем этом, – тихо пояснил он. – О нас.

– Что? – Я прижала ладони к его груди. – Нет. Никогда!

– Неужели? – В его голосе отчетливо слышалась насмешка. – Я почти уверен: ты не раз пожалела о том, что вообще оказалась в Западной Вирджинии.

– Случались минуты, когда все было плохо – из рук вон плохо, – и я не хочу, чтобы они повторились, но я не жалею о нашей встрече. – Мои пальцы ухватились за его рубашку. – Как я могу об этом жалеть, если я люблю тебя? Я по-настоящему люблю тебя, а любовь… она и в горе, и в радости. Верно? То есть я знаю, что мама ни за что бы не хотела испытать того, через что она прошла с папой, а потом еще и потеряла его, но она не жалеет, что любила его. Даже после всей той боли, после всех сердечных мук я не могу…

Дэймон поцеловал меня, словно запечатав сказанное мной мягким и нежным прикосновением своих губ.

– Я знаю: было много таких мгновений, когда я тебя не заслуживал, особенно из-за моего поведения вначале, но я собираюсь использовать каждую секунду, чтобы это исправить.

– Ты уже исправил. – Я поцеловала Дэймона в ответ. – И не раз.

Когда мы оторвались друг от друга, тяжелая дверь в комнату распахнулась и лязгнула, ударившись о блоки стены. Я обернулась, все еще находясь в объятиях Дэймона, и увидела малоприятную картину.

Размашисто шагая, вошел Лото. Кожаные штаны располагались низко – слишком низко – и буквально висели на его бедрах. Был виден большой участок бледной кожи. Живот. Грудь. Но этим дело не ограничивалось.