– Спасибо.

Она медленно побрела в ванную и исчезла там. Послышался шум воды. Было еще слишком рано, и она могла поспать еще, но я был эгоистичным засранцем, а потому радовался, что она уже проснулась.

Хреново, что я не могу посмотреть, как она переодевается. Уж это наверняка подняло бы мне настроение. Когда открылась дверь и Кэт вышла из ванной, я все еще стоял посередине комнаты.

К моему восторгу, добытые мною брюки не совсем подходили по размеру.

Они оказались немного меньше и обтягивали ее небольшую попку, словно перчатка. Я почувствовал себя абсолютно счастливым.

Кэт перехватила мой взгляд и закатила глаза.

– Слава богу, эти брюки тянутся.

– А у меня как раз весьма неподходящие мысли, – признался я.

Кэт скрестила руки на груди, привлекая мое внимание к другой части ее тела, которой я тоже мог слегка заинтересоваться.

– Знаешь, меня это не удивляет.

– Ну, я просто решил с тобой поделиться.

Когда Кэт прошла мимо меня и наклонилась, чтобы поставить туфли на пол, это зрелище совсем выбило меня из колеи, и я перестал думать. Возможно, я был так вымотан, что сил рассуждать о том, что правильно и вовремя, а что – нет, совсем не осталось, тем более в предрассветной тишине. Может, виной тому платье, висевшее в шкафу, или все это барахло в тумбочке. А может, все дело в том, что я парень, и всегда – независимо от ситуации – в голове у меня секс. Так или иначе, я перестал думать, и эта проблема возникала каждый раз, когда я был рядом с ней.

Я потянулся к ней, обхватил рукой за талию и поднял. Возглас испуга сорвался с губ Кэти, когда я прижал ее к груди, запустил руку ей в волосы и прижался губами к ее рту.

Поцелуй был глубоким, словно я старался вобрать ее в себя целиком: ее вкус, язык и каждый нежный звук, который она издавала, пока я целовал ее. Где-то зудела здравая мысль о том, что я не должен этого делать. Черт, нам ведь нужно разрабатывать план, и все такое, но черт с ним.

Как обычно, я ее хотел.

Поставив ее на ноги, я осыпал короткими поцелуями путь, ведущий к маленькому ушку, и запустил пальцы под кромку ее свитера. Кожа Кэт была теплая и мягкая, точно крученый шелк. Потянув, я стащил с нее свитер через голову и бросил его на пол.

Горящими губами я провел новую дорожку вниз по ее горлу – к груди, покрывая поцелуями каждую из желтых маргариток, уделяя некоторым больше внимания, чем остальным. Потом я повернул ее, и воздух застыл у меня в легких.

Шрамы.

Низкий, нечеловеческий звук вырвался у меня из горла.

– Дэймон? – позвала Кэт, обернувшись через плечо.

Я сглотнул.

– Все… в порядке.

На самом деле ничего не было в порядке.

Вид шрамов привел меня в отчаяние. Хотя они уже стали бледно-розовыми и сглаженными по краям, они навсегда останутся напоминанием о физических страданиях Кэт и о беспомощности, которую я испытал. Плохие времена.

Слегка дотронувшись до ее плеч, я коснулся губами кожи чуть пониже лопаток и с благоговением поцеловал каждый из шрамов, желая, чтобы можно было каким-то образом их стереть, тем самым уничтожив даже память об этой проклятой истории. Закрыв глаза, я дотронулся губами до основания ее шеи и дал себе обещание, ради которого я был готов на что угодно, практически на все.

На ее теле не будет новых шрамов. Ни одного.

Трясущимися пальцами я расцепил крошечную застежку и спустил бретельки лифчика ей на руки. Кэт судорожно вдохнула, а я выпрямился и прижался к ней всем телом.

Протянув руку, чтобы расстегнуть жемчужную пуговку у нее на брюках, я зажал мочку ее уха зубами. Мне нравился этот кусочек плоти, а звук, вырывавшийся из ее губ, раздувал пожар в моей крови.

– Не могу себя сдерживать, когда оказываюсь рядом с тобой, – прошептал я на ухо Кэт.