Знать границы, внутри которых язык говорит через нас, это значит не верить сказкам об излияниях творческого духа, свободном полете фантазии, о чистом слове, которое сообщает и убеждает посредством заключенной в нем тайной силы. Это значит трезво и осторожно подходить к случаям, когда действительно сообщается что-то, еще не учтенное языковыми конвенциями, то, что может стать достоянием общества, но что пока оно не разглядело.

Значение семиологии, расширяющей наши представления об исто­рическом и социальном мире, в котором мы живем, радикально воз­растает в связи с тем, что она, описывая коды как системы ожиданий, действительные в знаковом универсуме, намечает контуры соответст­вующих систем ожиданий, значимых в универсуме психологических феноменов и способов мышления. В мире знаков семиология раскры­вает мир идеологий, нашедших свое выражение в уже устоявшихся способах общения.

***

Отрицая Структуру во имя утверждения структур, мы продвигаем­ся в этой книге — автор прекрасно это сознает — с известной опаской. Иначе книга была бы не введением, а скорее, заключением.

По сути дела, она исследует семиологию собственно семиотичес­кими методами. Вместо того чтобы начинать с постановки проблем, проясняя их мало-помалу, мы сводим все интересующие нас феномены к довольно простой модели, взяв за основу простейший случай ком­муникации, а именно передачу сигнала от одного устройства к друго­му. Затем исходные понятия подвергаются критической оценке, рас­ширяются, предстают в ином свете, отвергаются, загоняются в рас­ставленные ловушки, испытываются на прочность. Так мы пытаемся избежать редукционизма, сводящего более сложные явления к более простым, и постепенно усложнить первоначальную модель, тем самым верифицируя ее. При этом мы надеемся, что книга не вполне отвечает максиме Уолта Уитмена: "Я себе противоречу? Да, противо­речу. Ну и что?" (которую, впрочем, следует принять к сведению), мы надеемся, что нам удастся в конце книги вернуться к исходной моде­ли, сделавшейся гораздо менее жесткой и более универсальной, спо­собной охватить не только самые простые и очевидные случаи, но и такие, в которых коммуникация — в универсуме культуры — реали­зуется в процессах означивания, разрывах и коллизиях, опосредованиях, столкновениях, противоречивом взаимодействии предполагае­мых констант и реального хода событий.

Мы хотели бы попросить читателя не слишком доверяться тому, что говорится в каждой главе, взятой отдельно. Кроме того, если побуждаемый желанием вынести окончательный вердикт читатель захочет спросить себя, что за книгу он держит в руках, структуралист­скую или антиструктуралистскую, то пусть знает, что автор заранее согласен с обоими ярлыками.

***

Нелишне заметить, что первая часть этой книги была опубликова­на ограниченным тиражом для учебных целей и в продажу не посту­пала. Она называлась "Заметки по вопросам семиологии визуальной коммуникации" и была посвящена Леонардо Риччи.

Значительная часть работы над текстами, вошедшими в раздел "Отсутствующая структура", была проделана во время подготовки трех лекционных курсов, прочитанных на факультетах архитектуры в Милане, Сан Паулу и Флоренции. Автор обязан молодым архитекторам постоянной озабоченностью и желанием укоренять сообщаемое в преобразуемом. Некоторые главы посвящены темам, обсуждавшим­ся на различных конференциях и коллоквиумах: в Брюссельском ин­ституте социологии, в CECMAS в Париже, во время дискуссий в Royaumont, в институте А. Джемелли (экспериментальное исследова­ние социальных проблем визуальной коммуникации), на конгрессе

"Vision-67" в Нью Йоркском университете, на семинаре по структура­лизму в Институте Грамши в Болонье, на Съезде по проблемам теле­видения, Перуджа, 1965, на Третьей международной выставке "Новое кино" в Пезаро и в Высшей школе социальных коммуникаций в Бергамо.