Он медленно поднимался вверх, ощущая напряжение, с которым дух его отделялся от плоти. Когда тело осталось внизу, он почувствовал себя сразу и легким и чистым. А потом его накрыла волна осознания ужасной утраты. Душа его тосковала по Аларисте, он знал, что никогда более не обнимет ее, не прикоснется к ее телу, никогда не поцелует ее в губы, не сольется с ней воедино. Последние слова, которыми обменялись они, навсегда останутся последними, последний поцелуй вечно будет последним. Мечтам о детях, о совместной старости никогда уже не сбыться.

Хасмаль надеялся на то, что души их смогут встретиться в Вуали, что они будут вместе и в потусторонней жизни или возродятся в других телах и сумеют вдвоем прожить новую жизнь. На это действительно стоило надеяться. Однако счастье текущего мгновения, этой жизни, этой любви навсегда осталось в прошлом.

Какое-то время он просто висел в воздухе, разглядывая свое мертвое тело, лежащее на столе, и скорбя душою. Сколько многого он желал еще испытать в жизни!

А затем он велел себе сосредоточиться. Водор Имриш предоставил ему этот последний шанс не для того, чтобы он оплакивал собственную смерть. Он был Соколом… он давал клятву служить добру, и пока он помнит себя как Хасмаля ранн Дорхана, сына Хасмаля ранн Халлеса, он обязан закончить свои земные дела, даже в таком, бесплотном облике.

Хасмаль был уверен, что Дугхалл услышал его. Он ощутил присутствие старого Сокола еще до того, как душа Дракона Дафриля была вырвана из тела Криспина. В равной мере Хасмаль не сомневался в том, что Дугхалл понял его намерение связать свою душу с миром живых, как это сделал сам Возрожденный, чтобы исполнить судьбу, украденную у него Драконами. Теперь ему оставалось надеяться, что Дугхалл найдет способ помочь ему, как помог Соландеру Винсалис, написавший для этого свои Тайные Тексты.

Хасмаль не намеревался становиться вторым Возрожденным — он совсем не был уверен в том, что Водор Имриш предназначил ему такую судьбу. Тем не менее бог свел его лицом к лицу с Дафрилем, могущественным Драконом, хваставшим перед ним, что это он, а не кто иной был создателем Зеркала Душ. А затем бог позволил ему увидеть Дафриля плененным, выброшенным из стоящего рядом с Хасмалем тела. И если законный владелец этой плоти, Криспин Сабир, убил его, можно было не сомневаться, что Водор Имриш допустил это не без причины. Не для того ли к нему пришла смерть, чтобы он мог обрести тот единственный облик, который позволит получить сведения, необходимые Соколам для окончательной победы над Драконами?

Водор Имриш не был богом войны и никогда не губил тех, кто служил ему, чтобы насладиться их смертью, как нередко поступали другие боги. Он не жаждал пролития крови и не мог радоваться ей; он не любил человеческих мук. Но Водор Имриш вполне мог использовать возможности убитого, как умел он использовать способности живого.

Криспин Сабир все еще стоял на том самом месте, откуда нанес Хасмалю смертельный удар. Хасмаль знал, что Криспин видит его; глаза Волка были обращены к той точке в воздухе, где плавал он, а дыхание его сделалось учащенным и неглубоким. Хасмаль ощущал страх Криспина, его вибрирующие токи.

Хасмаль обнаружил, что может перемещаться в любом направлении. Он медленно поплыл в сторону Криспина, не зная еще, что именно ему надлежит сделать, однако не сомневаясь в том, что именно Криспином ему следует сейчас заняться.

Волк буквально лучился магией и энергией, и, ощутив это, Хасмаль понял, что Криспин успел вобрать в себя энергию отнятой у него жизни. И когда Хасмаль направился к нему, тот без промедления атаковал его.