— Тогда ты не сможешь держать меня за руку.

Девочка смотрела на него снизу вверх серьезными глазами.

— Ты ведь хочешь держать меня за руку?

— Да. Конечно.

— Тогда я понесу одну из них. Но нам уже надо идти, — напомнила она.

— Ты права, — кивнул Ри.

Он взял одну из сумок — она оказалась легкой как перышко. Интересно, что именно везла с собой эта девочка через весь океан… какие «самые дорогие вещи» утешали ее во время долгого морского путешествия — по пути к совершенно неизвестному ей человеку, вдруг предъявившему права на свою дочь, оторвавшему ее от близких ей людей?

Они поспешили вниз по ступеням, и Ри удивился тому, что она пошла впереди него, задавая темп ходьбы, и тому, что она так торопилась. Алви шла так быстро, что ему пришлось делать широкие шаги, еще немного — и они вполне могли перейти на трусцу. Она помахала рукой кому-то из гулявших, и ее спросили:

— Это он?

— Он, — веселым голосом ответила она. — Правда, он красивый, как я и говорила вам?

Теперь на обращенных к нему лицах играли улыбки. Некоторые махали им, а одна из старух успела крикнуть ему, когда они проскочили мимо нее:

— У тебя очаровательная дочь, и я рада, что ты благополучно возвратился из своего путешествия.

— Я тоже, — ответил Ри. Он больше не был чужаком среди этих людей. Ее присутствие и слова сделали его отцом этой девочки, а все они знали Алви, любили ее и считали своею. И он вполне понимал их. Алви стиснула его руку и посмотрела на него полными радости глазами. И ему вдруг остро захотелось, чтобы она действительно была его дочерью.

А потом они вышли за пределы иноземного квартала, и Шелковая улица преобразилась. Люди, торопившиеся в сгущающихся сумерках, избегали чужих взглядов и смотрели только прямо перед собой. Оркестриков ом-биндили не было и в помине, веселую прогуливающуюся публику сменили женщины с тоскливыми глазами и насупленные мужчины, предлагавшие женские тела для удовлетворения чужой похоти, или, по обыкновению, торопившиеся в заведения, где подавали каберру, или же просто поджидавшие неосторожных прохожих. Алви притиснулась поближе к Ри. И не стала жаловаться, когда он зашагал еще быстрее. Ри подумал, что, может, стоило бы посадить ее на плечи и велеть держаться ногами за его бока. Тогда он взял бы обе ее сумки и побежал. Он уже повернулся к ней, чтобы предложить такой вариант, однако она опередила его:

— Нам нужно взять экипаж.

— Ты устала? — спросил Ри.

— Нисколько. — Она покачала головой. — Я могу бегать целыми днями. Но мы оставляем след, а он ищет нас. И на сей раз он по-настоящему зол.

— Кто он? — Ри нахмурился.

— Мой отец, — просто сказала она.

Алариста распростерла руки и, невесомая, кружила, ощущая тепло и свет, обтекающие ее, пронизывающие ее насквозь. Она танцевала, затерявшись в глубинах красоты и блаженства, и Хасмаль был рядом с ней. Она понимала, что оказалась за пределами смерти; их счастье не знало отныне горя и разлук… она соединилась с Хасмалем в мире, недоступном Драконам, в краю, куда зло не могло войти.

Она не знала имен тех, чьи силуэты кружили здесь повсюду, сияя в не знающем тени свете, но имена у них наверняка были. Создания эти являлись частью этого вечного мира, его стражами и хранителями, оберегающими блаженный край от тварей, что обитают в холодной тьме и охотятся в Вуали. Сотканные из света, они были приветствующими и приветствуемыми.

Горе не коснется нас здесь.

Она знала, что Хасмаль погиб, знала, что и сама она умирает.