В его взгляде появилось недоверие.

— Вы были в Испании и Португалии?

Она кивнула.

— Во время войны?

— Да.

— Когда?

— Последние три года.

— Одна?

Кейт покраснела.

— С отцом. И братьями, когда было возможно.

— И чем там занимался ваш отец? Он же был слишком стар для службы в армии.

— Мой отец почувствовал, что на Пиренейском полуострове в нем нуждаются больше, чем в приходе в Бедфордшире.

— То есть он упаковал свою Библию и отправился на войну? — скептически произнес Джек.

— Да, именно так. Хотя, чтобы все это понять, нужно знать моего отца. Как только он что-то решал, переубедить его было невозможно.

— А вы-то что?

Кейт с некоторым удивлением воззрилась на него.

— Я, разумеется, отправилась с ним. Хотя он и был блестящим ученым, в ведении хозяйства оставался безнадежно беспомощным. Ему было совершенно неведомо, как обеспечить себя жильем или едой, или еще чем-то, столь же необходимым для жизни в раздираемой войной стране.

— А вы, получается, знали?

— Ну да, конечно, — изумленно взглянула она на него и покраснела, понимая, что просто хвастается. — Возможно, не с самого начала, но я очень быстро этому научилась. А как только немного освоила язык, стало гораздо проще.

— Невероятно. Вам было… сколько же лет вам было… семнадцать, восемнадцать?

— Сперва, да.

— И вы не возражали?

Она удивленно распахнула глаза.

— Нет, я вовсе не возражала. — Она поморщилась. — Вспомните хотя бы мои неженственные руки. Боюсь, это признак того, что я всегда была отчаянной сорвиголовой. Кочуя с места на место следом за армией, я пережила наилучшие моменты в своей жизни… Вижу, вы шокированы.

— Нет, вовсе нет. Но… разве вам не было трудно?

Джек был знаком с несколькими офицерскими женами, что последовали на войну за мужьями, но они не преминули окружить себя слугами. Вдобавок их защищали супруги. А у Кейт, судя по одежке, в которой она сюда прибыла, прислуги почти не имелось.

— О, естественно, временами так хотелось оказаться где-то в другом месте, а не спать в грязной, кишащей паразитами постели или часами скакать под проливным дождем или палящим зноем — я же обычный человек! Но, по крайней мере, мне никогда не бывало скучно. Всегда находились какие-нибудь дела, да и было с кем поговорить.

Она не могла объяснить ему, как чуть ли не радовалась подобным неудобствам, ведь они подчеркивали ее полезность для отца, заставляли его впервые в жизни ценить свою дочь.

— Но опасность. Ваш отец разве не подумал об этом?

— О, разумеется, подумал! — возмутилась она его намеку. — Да он больше недели продержал меня в палатке в Бадахосе.

У Джека перехватило дыхание.

— Вы были в Бадахосе!

Невероятно! Сначала там велась кровавая осада, а после разразилась чудовищная бойня! И отец защищал дочь от неистовой, обезумевшей от резни армии каким-то куском парусины!

— Да, и в Сьюдад-Родриго, и в местах других битв, теперь уже знаменитых. Но во время сражений я всегда находилась в тылу, — гневно проговорила она. — Несколько офицеров поговорили с отцом, и он стал настаивать, чтобы я держалась подальше от поля боя.

— И правильно делал! — пробурчал Джек, у которого волосы вставали дыбом при одном воспоминании о кровавейших случаях, свидетелем которых он стал на войне.

— Да, но какой от этого прок? Разве могла я ухаживать за ранеными, находясь все время далеко в тылу?

— Ухаживать за ранеными? — недоумевал он.