– Отрыл его. Я – властитель отбросов, повелитель помоек.

Лолли рассмеялась, и улыбка Дэйва стала шире. Казалось, собственная шутка стала нравиться ему больше, после того как Лолли оценила ее.

– Не хотел ты быть библиотекарем, – сказал Луис, качая головой.

– Луис всю мифологию знает. Например, Гермеса. Расскажи ей про Гермеса.

Лолли сделала глоток кофе.

– Он психопомп, – сказал Луис и бросил на Вэл мрачный взгляд, словно угрожая ей, если она вздумает спросить, что это значит. – Он путешествует между миром живых и мертвых. Типа курьера. Вот что Лолли хотела, чтобы я сказал. Но давай на минуту об этом забудем. Ты спросила насчет крыс, которые могут сожрать Полли. Что ты знаешь о крысах?

Вэл покачала головой.

– Ничего особенного. Кажется, одна перебежала через мою ногу по дороге сюда.

Лолли фыркнула, и даже Дэйв улыбнулся, но лицо Луиса оставалось напряженно‑серьезным. Его голос зазвучал как заклинание, словно он повторял это раньше уже много раз.

– Крыс травят, отстреливают, ловят в капканы, избивают – точно так же, как бездомных людей, как нас. Крыс все ненавидят. Людям противно, как они двигаются, как скачут и постукивают лапками о пол. Крысы всегда отвратительны.

Вэл отвернулась и смотрела в темноту. Казалось, Луис ждет ее реакции, но она не знала, как правильно откликнуться. Она даже не была уверена, что понимает, о чем он на самом деле говорит.

Он продолжил:

– Но они сильные. Их зубы прочнее железа. Они могут прогрызть что угодно: деревянные балки, оштукатуренные стены, медные трубы. Все, кроме стали.

– Или алмаза, – сказала Лолли с ухмылкой.

Похоже, ее эта речь нисколько не смутила.

Луис почти не подал вида, что слышал слова Лолли. Его взгляд по‑прежнему был устремлен на Вэл.

– Раньше здесь, в городе, люди устраивали их бои в специальных ямах. Крыс заставляли драться с хорьками, с собаками, с людьми. Вот какие они сильные.

Дэйв улыбнулся, словно эти слова имели тайное значение для него.

– И при этом они сообразительные. Ты когда‑нибудь видела крысу в метро? Иногда они входят в вагон на одной остановке и высаживаются на следующей. Они совершают поездку.

– Я такого никогда не видела! – фыркнула Лолли.

– А меня не интересует, что ты когда‑то видела или не видела. – Луис посмотрел на Дэйва, который перестал кивать, а потом повернулся к Вэл: – Я могу петь хвалы крысам все утро, день и ночь, но это не изменит твоего отношения к ним, так ведь? Но что, если я сказал бы, что в мире есть такое, что относится к тебе так же, как ты – к крысам?

– А что это такое? – спросила Вэл, вспоминая, о чем говорила ей Лолли накануне вечером. – Ты имеешь в виду фе…

Она замолчала, потому что ногти Лолли впились ей в руку.

Луис долго смотрел на нее.

– И еще одно про крыс. Они неофобы. Понимаешь, что это значит?

Вэл покачала головой.

– Они не доверяют незнакомцам, – пояснил Луис без улыбки. – И мы тоже.

Тут он встал, выбросил докуренную сигарету на рельсы и поднялся по ступенькам, уводившим со станции.

«Какая задница!» Вэл дергала выбившуюся из брюк нитку, распуская ткань. «Мне надо возвращаться домой», – подумала она.

Но никуда не пошла.

– Не обращай на него внимания, – сказала Лолли. – Из‑за того, что он может видеть вещи, которых нам не видно, он считает себя лучше нас.

Она подождала, чтобы Луис скрылся из вида, а потом взяла коробочку для ленча с изображением розовой кошки на крышке. Открыв защелку, она вынула оттуда свернутую футболку и, раскатав ее, разложила содержимое: шприц, старинную посеребренную ложку со стершимся кое‑где покрытием, пару колготок телесного цвета, несколько запечатывающихся пластиковых пакетиков с янтарного цвета порошком, отливавшим в тусклом свете бледной голубизной.