— Я буду осторожна.

— Возвращайся не позже полудня, — велел Бурый. — Не забыла про тренировки?

— Я никогда не забываю! — подпрыгнула Остролапка и бросилась к выходу.

Когда она выбралась из оврага в лес, дождь припустил еще сильнее, капли дробно стучали по листьям, в каждой ямке и впадине кипела и пузырилась вода. Скользкая трава клонилась под тяжестью влаги, и вскоре у Остролапки промокла вся шерсть. Как и сказал Бурый, об охоте нечего было и думать, но Остролапка нисколько не огорчилась. Она хотела побыть одна, чтобы хорошенько подумать.

С какого-то момента все странно запуталось. Как она могла сосредоточиться на занятиях, если мысли ее постоянно разбегались в разные стороны, как мыши? Остролапка то размышляла о будущем, то принималась размышлять о материнстве, то целыми днями думала о том, как бы ей стать предводительницей племени, а со вчерашнего вечера к этим заботам прибавились мысли о далеком прошлом и об исчезнувших древних котах. Теперь она опять глубоко задумалась, представляя себя на Каменном карнизе, созывающей котов на собрание.

Опомнилась она только в самой чаще леса. Стряхнув с ушей капли дождя, Остролапка юркнула в неглубокую норку в песчаном берегу, свернулась клубочком и стала смотреть на шелестящую завесу дождя, падавшего на землю в нескольких усиках от ее носа. Через какое-то время она поежилась и пригладила языком шерстку, чтобы хоть немного обсушиться и согреться.

Вдруг услышав из глубины норы какой-то шум, она оцепенела. Кто-то большой — по крайней мере, не меньше ее самой — шел по подземному туннелю.

«Вот мышеголовая!» — выругала себя Остролапка. Она так промокла и замерзла, что даже не потрудилась как следует проверить нору, в которой укрылась!

Она напрягла мышцы и осторожно втянула в себя воздух, ожидая почуять резкий запах лисы или, чего доброго, барсука. Вопреки всем страхам, ноздри ей защекотал знакомый запах. Обмякнув от облегчения, Остролапка повернулась к черному зеву туннеля.

— Воробушек! Что ты тут делаешь?

Брат выбрался из туннеля и уселся рядом с ней. От шерсти его влажно пахло землей и старым запахом лисицы.

— Ничего, — буркнул он. — Прячусь от дождя.

— Врешь! — прошипела Остролапка, мгновенно разозлившись на него за эту явную ложь. — Шерсть у тебя сухая, значит, ты влез сюда еще до дождя! — Воробушек промолчал, и тогда она спросила: — Ты хотел снова пробраться в те туннели, да?

Воробушек раздраженно царапнул когтями по песку.

— А если и так? Что из этого?

— Но это опасно! — возмутилась Остролапка. — Ты не забыл, как Львинолапа засыпало в барсучьей норе? Вспомни хотя бы, что случилось с нами в тех ужасных пещерах! Мы едва не утонули. А теперь…

— Без тебя все знаю, — оборвал ее Воробушек.

— Что-то непохоже! — не унималась Остролапка. — Ты видел, какой ливень в лесу? Туннели снова может залить водой, об этом ты подумал? Честно, Воробушек, я никогда не думала, что ты можешь быть таким мышеголовым.

— Можешь не трудиться, — проворчал брат. — Я никуда не лазал, поняла? Это всего-навсего старая лисья нора, она никуда не ведет.

— Но ты ведь не знал этого, когда полез в нее? — возразила Остролапка. Она никак не могла понять, почему брат не хочет к ней прислушаться. — Почему вас вообще тянет в эти дурацкие пещеры? Что в них хорошего? В них же ничего нет!

— Почему же, есть кое-что, — фыркнул Воробушек. Глаза его вдруг засверкали так ярко, что Остролапке на миг показалось, что брат отлично все видит.