Хейз посмотрел на него.

— Здешние ребята выглядят так, словно перепробовали все зелья. Они и в самом деле потребляют.

— А я нет, — сказал Хейз.

— Так, значит, ты бухаешь?

— Точно, — подтвердил Хейз и выкатил глаза.

Глисон изучающе посмотрел на него, он не составил еще о своем новом приятеле определенного мнения.

— Лидия тебя не соблазняла? — поинтересовался он.

— Это что еще за Лидия? Будь она проклята.

— Татуированная дама.

— Мужик в армейских подштанниках?

— Гомик он — вот кто.

— Он сказал мне, что я занял его койку.

— Он вожделеет.

Хейз отошел от Глисона, тот снова догнал его.

— Я здесь постоянный жилец, — сказал он. — Но как это получилось, что я тебя никогда не видел?

— Предпочитаю гулять по улице, — ответил Хейз.

— По какой улице? Где твой угол?

— На пересечении улиц Льюис и Северной Заставы.

— А здесь что делаешь?

— Спасаюсь на юге от зимы.

— Очень жаль, но уже пришла весна, приятель.

— Очень жаль, но это не твое собачье дело, — отрезал Хейз.

— Ты набухался? — поинтересовался Глисон.

Хейз повернулся к нему, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Попробуй повторить это, приятель.

Глисон кивнул головой.

— Так я и знал, — произнес он и пошел по своим делам.

Открывался он в полдень. Хлоя начинала свои выступления около десяти часов вечера и работала без перерыва до четырех утра, до самого закрытия клуба. Когда ей везло, она за ночь зарабатывала около 150 долларов.

Но это была только половина того, что имели многие другие девушки: Хлоя не позволяла делать с собой то, что позволяли они.

Эстрада в форме полумесяца в левой части зала — вот что сразу же бросалось в глаза, едва только вы входили в «Эдем».

По обе ее стороны стояли огромные цветные телевизоры, по которым показывали порнографические фильмы. А в это время на эстраде танцевали 10 — 12 девушек, одежда которых мало отличалась от костюма Евы. Если верить рекламе, ансамбль танцовщиц клуба «Эдем» состоял из ста девушек.

И там, действительно, работали сто девушек, но они никогда не танцевали одновременно. Время их работы было разбито на четыре смены: с полудня до четырех дня, с четырех до восьми, с восьми до полуночи и с полуночи до четырех утра.

Смены или комбинации смен девушки выбирали сами, некоторые из них танцевали по три и даже по четыре смены. Но большинство танцовщиц работало около шести часов в день, распределяя это время между двумя сменами. Самой беспокойной сменой было время с восьми вечера до полуночи.

И в это время иногда выпускали в переполненный до отказа зал сорок, а то и пятьдесят танцовщиц с обнаженной грудью.

«Эдем» рекламировал себя истинно нудистским клубом, но никто никогда не видел там девушек, танцевавших в костюме Евы. Правда, во время танцев они расстегивали переднюю застежку трусиков, и мужчины, пившие в баре безалкогольные напитки, разглядывали их половые органы.

В нашем городе ни в одном так называемом истинно нудистском клубе вам не подадут алкогольные напитки. Только безалкогольные, и стоили они пять долларов маленький — в один глоток — бокал плюс чаевые. Официантки говорили всем, что они работают в клубе исключительно за чаевые.

Танцовщицам же нечего было жаловаться — все видели деньги, засунутые за пояс их трусиков-бикини. Если же они танцевали в прозрачных шелковых чулках с подвязками, мужчины засовывали им деньги в чулки и при этом никогда не отказывали себе в удовольствии прикоснуться к потному обнаженному телу.