– Могу, если подложить что-то под лист бумаги.

Подложили планшет майора.

Забрав заявление и пожелав скорейшего выздоровления, майор отбыл так же быстро, как прибыл.

Не прошло и часа, как в палату, в которой уже сидела мать Володи, вошла Катя. Им повезло в том, что началось время посещений больных: всех пропускали. В послеоперационной палате было шесть коек. Три из них тщательно застеленные ожидали поступления новых пациентов. На двух других лежали пожилые мужчины, а рядом с ними сидели, очевидно, их жёны, тоже немолодые по внешности. Так что Кате не составляло труда сориентироваться и сразу направиться к койке, возле которой стояла капельница, подключённая к руке совсем ещё, казалось, мальчика. На стуле между кроватью и окном сидела моложавая интеллигентного вида полноватая дама, как её мысленно назвала себе Катя, и держала мальчика за свободную правую руку.

– Я Катя из «Московского комсомольца», – представилась корреспондент. – А ты, если не ошибаюсь, тот самый Володя? Не возражаешь, если мы будем на ты?

– А вы красивая, – восхищённо сказал Володя.

– Можно мне тоже говорить «ты», я только перешагнула двадцатилетний рубеж своей жизни. И не надо комплиментов. Я их не люблю. Вот тебе гранат для тонуса.

На этих словах девушка скинула со спины маленький рюкзачок, достала оттуда большой коричневатого цвета плод и положила его на тумбочку, где уже лежали принесенные мамой Володи два яблока, три банана и один апельсин. За гранатом из рюкзачка последовал довольно миниатюрный предмет, почти умещающийся в ладони. Все действия свои девушка сопровождала почти непрекращающейся речью:

– Это диктофон. Я привыкла всё писать на нём. Ручкой очень медленно. Надеюсь, ты не будешь возражать? – Она нажала кнопку записи диктофона. – А вы, конечно, мама Володи? Ничего, если я прерву немного вашу беседу?

Мама согласно кивнула головой и протянула руку Кате, называя себя:

– Валентина Васильевна. Да, я мама Володи. А вы не слишком молоды для корреспондента такой известной газеты?

Катя даже не улыбнулась, пожимая протянутую руку и отвечая совершенно серьёзно:

– У нас же молодёжная газета. Главному хочется отражать идеи молодёжи. У нас есть и старики, но они не так понимают нас, поэтому лучше иметь молодых корреспондентов. Но вас, наверное, беспокоит профессионализм? Так вот я, прежде чем попала в редакцию, прошла творческий конкурс в МГУ на факультет журналистики, а до этого была победительницей конкурса юных журналистов. Я учусь ещё, перешла на четвёртый курс, а в редакции прохожу практику. – И, не прерывая тираду слов, обратилась уже не к Валентине Васильевне, а к Володе: – Так что начнём работу? У меня не так много времени. Сначала расскажи, кто и почему, ты сам думаешь, на тебя напал, как ты себя чувствуешь, что собираешься дальше делать, когда выйдешь отсюда. Я, между прочим, после твоего сообщения о нападении позвонила дедушке. Он сказал, что догадывается, кто это мог сделать и уже начал поиск, так как у него есть адрес кибергота, с которым ты подрался. Он уверен, что на тебя напали его дружки.

– Твой дедушка, если майор твой дедушка, только что был здесь – сказала мама Володи, внимательно рассматривая корреспондента.

Володя с улыбкой смотрел на девушку, которая действительно была красива. Давно оформившейся девичьей груди было тесно в розовой кофточке, и она готова была выкатиться из неё своими шарами, удерживаясь лишь напружиненными сосками, чётко просматривающимися под тонкими тканями бюстгальтера и кофточки. Волнистые светлые волосы скатывались на по-летнему приоткрытые плечи, но уши были открыты, позволяя видеть в них светящиеся на солнце недорогие, но элегантные циркониевые серьги. На круглом личике не видно было никакого макияжа.