Затем он отвел взгляд и закрыл Брюсу глаза.

Он не видел, как остальные склонили головы, выражая скупое уважение мощному телохранителю, который без страха и упрека служил Губернатору, не заботясь о личной выгоде. Филип Блейк боролся с болью, которая проникала в мысли подобно летучему химическому соединению и лишала его способности принимать решения. Брюс Купер был всего лишь человеком – всего лишь винтиком в огромной машине Вудбери, – но для Филипа он значил невероятно много. Кроме Гейба, в этом странном мире лишь Брюса можно было считать его другом. Филип доверял Брюсу, он показал ему аквариумы, показал Пенни. Заслужив уважение – если не любовь – Филипа Блейка, Брюс выбивался из общей массы. Вообще-то, насколько помнил сам Филип, именно Брюс спас ему жизнь, заставив Боба взять себя в руки и обработать раны.

Губернатор поднял глаза. Гейб стоял вполоборота, опустив голову, словно выражая почтение своему шефу и не беспокоя его в этот ужасный момент. Девятимиллиметровый глок был закреплен у него на бедре. Осталось только одно неоконченное дело.

Губернатор вырвал пистолет Гейба из кобуры, и здоровяк вздрогнул от неожиданности.

Прицелившись в голову Брюса, Губернатор сделал всего один точный выстрел, и в черепе покойника образовалась внушительных размеров дыра. Из-за оглушительного хлопка все подпрыгнули на месте – все, кроме Губернатора.

Он повернулся к Гейбу.

– Они только что были здесь, – произнес Губернатор густым, пропитанным жаждой мести и разрушения голосом. – Ищите их следы. Ищите тюрьму, – он устремил яростный взгляд единственного уцелевшего глаза на Гейба и вдруг проорал: – ИЩИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ!

Не сказав больше ни слова, он направился обратно к бронированному грузовику.

Вид лежащего в лунном свете здоровяка – истерзанного и залитого кровью, как только что разделанная туша, – потряс Гейба до глубины души. Его захлестнуло волной противоречивых чувств – печали, ярости и страха. Он отогнал эти чувства и велел товарищам следовать за ним.

Они решили проверить, что осталось в заброшенном, провонявшем гнилью «Уолмарте». В темных закоулках магазина, под поваленными полками и на полу за прилавками они обнаружили несколько сносных рюкзаков, фонарик, бинокль, коробку крекеров, банку арахисового масла, блокнот, ручки, батарейки и две упаковки патронов сорок пятого калибра.

Запихав все это в рюкзаки, они выдвинулись в восточном направлении, заметив петляющие по пыльной подъездной дорожке следы шин, которые вскоре резко повернули на юг. Они всю ночь шли по следам, оставленным на проселочных дорогах, пока отпечатки не затерялись на асфальтовом покрытии шоссе.

Гейб не хотел сдаваться. Он решил, что нужно разделиться, и послал Гаса на восток, а Руди на запад, договорившись с ними встретиться снова на пересечении восьмидесятого и двести шестьдесят седьмого шоссе.

Мужчины разошлись в разные стороны. Тусклый свет фонариков рассеивался в предрассветном тумане. Гейб орудовал одиннадцатидюймовым складным ножом, чтобы продираться сквозь густую листву, двигаясь прямо на юг. Небо начинало светлеть. Приближался восход.

Через час он наткнулся на нескольких заблудших ходячих, которые брели среди деревьев на его запах, и уложил большую их часть. В один момент невысокий мертвец – то ли ребенок, то ли карлик, истлевшее лицо которого почернело до неузнаваемости, – выпрыгнул на него из кустов. Гейб убил его единственным ударом ножа в череп и быстрее пошел по заросшим сорняками полям. На толстой шее здоровяка выступил пот, капли поползли вниз по спине.

К полудню Гейб добрался до перекрестка двух растрескавшихся асфальтовых дорог.