Гейб сделал паузу, чтобы Губернатор обдумал его слова.

– Продолжай, – велел тот, не отводя глаз от пустынного гоночного трека и размышляя. Темнота окутывала арену. – Я слушаю.

– Дело в том, – начал Гейб, от волнения понизив голос, – что их не так уж много. Вряд ли у них достаточно оружия.

Губернатор ничего не ответил, все так же смотря на призрачные тени, сгущавшиеся по краям арены. Его единственный глаз прищурился.

– Мы несколько часов наблюдали за ними, – продолжил Гейб. – Нападем на них прямо завтра, и они попадают, как пешки. Говорю вам… они не выдержат боя…

– Нет.

Слово прозвучало гулко, как разорвавшаяся хлопушка. Гейбу как будто плеснули в лицо холодной водой. Он удивленно посмотрел на Губернатора и оцепенел от внезапного испуга.

Губернатор еще с секунду вглядывался в темноту, а затем повернулся к Гейбу.

– Мы выждем время.

Здоровяка захлестнуло волной гнева и отчаяния.

– Мать вашу, Губернатор! И это после того, что они сделали с Брюсом?! Нужно сейчас же покончить с ними!

– Прошу прощения? – Губернатор пронзил Гейба взглядом единственного глаза. В самом центре зрачка, как подожженный фитиль, маячила крошечная искра лунного света. – После побега они пару недель держались тише воды, ниже травы. Мы не могли их найти, – он сделал паузу, театральность которой была достойна профессора, читающего лекцию. – Когда Мартинес предал их – и они расправились с ним, – они снова навострили уши. И мы опять не нанесли удар.

В этот момент Гейб начал постепенно понимать, к чему он клонит.

– Теперь они сделали вылазку на нашу территорию, убили несколько наших людей, – продолжил Губернатор, не сводя с Гейба взгляда своего темного, блестящего глаза. – Должно быть, они ждут, что мы пойдем за ними. Но мы выждем время. Мы подождем, пока они снова расслабятся. Тогда наш удар станет для них неожиданностью. Они убедят себя, что они в безопасности, что мы опустили руки или просто не смогли их найти.

Гейб кивнул.

– Тогда мы и нападем на них, – сказал Губернатор. – И, если ты хочешь принять в этом участие и не пойти на корм ходячим, заткни пасть и вали отсюда к чертям.

Гейб пару секунд неподвижно стоял, пытаясь справиться с унижением и обидой.

– СЕЙЧАС ЖЕ!

Громогласный вопль Губернатора эхом разнесся над пустынным гоночным треком.

В течение недели Гейб и Лилли встречались с жителями города и объясняли им, что происходит. Беседуя с горожанами с глазу на глаз, они готовили глав семейств и крепких молодых людей – тех, кто должен был выступить в первых рядах войска, – к надвигающемуся штурму тюрьмы. Они справедливо распределили обязанности по переводу города на военное положение, и вскоре естественным образом сложилась определенная иерархия: если Губернатор был главнокомандующим, то Лилли с Гейбом стали его генералами, которые отдавали приказы рядовым и постепенно превращали разношерстный батальон жителей города в мощную армию вторжения. Переплавив свой страх в праведный гнев, Лилли сама взяла на себя функции предводителя движения и убеждала всех, что эта миссия необходима как воздух, что это единственный способ защитить граждан Вудбери.

Гоночный трек превратился в официальный штаб. В подземных гаражах и под дождевыми тентами на арене был устроен склад вооружения и боеприпасов. Командный центр Губернатора расположился в одной из пресс-лож, на стенах которой были развешаны крупные карты округа Мериуэзер, а на столах лежали карты поменьше. Под покровом ночи в желтом свете ламп виднелся силуэт однорукого воина, который в одиночестве шагал по ложе и скрупулезно изучал каждый ярд двадцати трех миль, отделявших тюрьму от Вудбери.