Хайт шагнул к Этону. Бешеные эмоции сменяли друг друга у него на лице.

— Ты хочешь продать нас врагу!

— Мы должны договориться с Гегемонией! Иначе Империя сама может погибнуть!

Адмирал замер и удивленно уставился на Этона:

— Ха! Так вы всерьез думаете, что Империя может быть повержена? Но ресурсы Империи неисчерпаемы! Все известные нам государства занимают не больше одного Узла во времени. У Империи их семь! Это означает в семь раз большую промышленную мощь и в семь раз больше людских ресурсов, чем у любого возможного противника. И сила наша все время растет. — Адмирал покачал головой. — Нет, Империю победить невозможно.

— Вы говорите об ортогональном времени. Но я видел страт, а вы — нет. Все, что мы имеем, может исчезнуть в мгновение ока.

— К букету ваших преступлений вы добавляете ересь, — отозвался Хайт с растущей злобой.

Этон с горечью понял безнадежность своих попыток и все же ответил хриплым голосом:

— В вашей передаче Наместник не получит ясного представления о намерениях гегемонцев.

Хайт зарычал, смерив Этона взглядом с головы до ног.

— Да кто вы такой, чтобы меня учить? — зарычал, оскалившись, Хайт. — Все ваши доводы — это просто уловки, чтобы спасти свою шкуру! Так вот, послушай, мальчик, есть такое слово — долг! Даже Наместник может делать дурацкие ошибки. Кто такой Филипп? Просто старый дурак. Но на чем держатся Иксианы, что сплотило вокруг них Империю? Это долг, идеал, состоящий в служении Империи. Ради этого идеала люди отдают жизнь. Идеал — это и есть главная сила Империи. А кто такой ты? Что ты можешь понимать в этой силе? — Голос Хайта поднялся до яростного рева. — Ты преступник, предатель и трус! Но ты имеешь дело со мной, с верным слугой Империи!

Этон побледнел, но стоял прямо.

— До сих пор я не мог решить, что с вами делать. — Хайт взял себя в руки. — Теперь я понимаю, что все равно вас убью.

Этон отшатнулся. Его рука нырнула за отворот мундира и появилась обратно с лучевым пистолетом, найденным в кабинете Хайта.

— Я настроен решительно, адмирал. И не отступлю, по крайней мере до тех пор, пока не поговорю с полковником Анамандером. Может быть, он со мной согласится.

— А может быть и нет. Это не имеет никакого значения, но он не согласится, — ответил Хайт, презрительно глядя на пистолет.

Этон неуверенно наставил пистолет на Хайта:

— Держите руки так, чтобы я их видел, сэр.

— Мне пистолет не нужен. У меня есть другое оружие, приставленное точно к вашему сердцу: ваш собственный блуждающий нерв.

Этон изумленно раскрыл глаза.

— Очевидно, вы знаете не все, — объяснил Хайт. — Вы подавили импульс, побуждающий произнести ключевое слово, но совсем не обязательно, чтобы это слово произнесли именно вы. Необходимо лишь, чтобы его услышала ваша нервная система. А я, как лицо, принимающее курьера, знаю это слово.

Указательный палец Этона напрягся на спусковой кнопке лучевого пистолета, но Этон понял, что не сможет выстрелить в своего командира. Он отшатнулся еще на один шаг.

— Вом. — Слово упало с губ Хайта словно капля яда.

Реакция нервной системы Этона была молниеносной.

Клетки мозга срабатывали в ответ на сигнал одна за другой, рассылая приказ по сети приостановленной смерти. У Этона мелькнула мысль подавить этот импульс, погасить его, пока он не достиг блуждающего нерва, иногда называемого «нервом самоубийства» за его способность вызвать остановку сердца по приказу из мозга.

Сердце Этона конвульсивно дернулось и пропустило несколько ударов.