За стенами Архива был только страт и ничего больше. Ортогонального времени не существовало. Его уничтожил временной ураган невиданной силы, и власть потенциальности стала неограниченной. Актуальность исчезла повсюду, за исключением этого единственного пузырька.

В этом могильно-мрачном учреждении всегда была заметна обращенность внутрь себя, но сейчас она усилилась. Главный Архивариус Торн Иллюс Мейр знал, что очень скоро она перерастет в групповое помешательство. Хотя вряд ли кто из работников Архива до этого доживет. Архив успеет раствориться в страте, как сахар в воде. Поддержка его существования — та материальная основа, из которой он возник, — пропала без следа. Архив еще сохранялся лишь по милости времени страта, не имеющего взаимно-однозначного соответствия с ортогональным временем.

Мейр сидел у себя в кабинете один, когда в дверь забарабанили и раздался взволнованный выкрик одного из старших архивариусов:

— Там что-то приближается из страта!

Мейр побежал выяснять. К входному шлюзу он поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как материализуется громада Императора.

Все присутствующие упали на колени. В борту Императора распахнулась дверь, и из нее вышли двое — мужчина в форме офицера Хронофлота и женщина.

Пораженный Мейр широко распахнул глаза.

— Хвала Господу! — смог он произнести, но надеяться еще не смел.

Мужчина и женщина шагнули к нему, но не успел Мейр и слова сказать, как Император снова исчез.

И на Непобедимую Армаду, пробивающуюся сквозь бушующий страт, тоже обрушилось осознание гибели Империи.

Принц Филипп, Верховный Адмирал Армады, восседал на величественном мостике своего гигантского флагмана, «Воли Божьей», застыв как парализованный. Его лицо посерело от ужаса.

Ошибки быть не могло. Со всех сторон огромной Армады летела одна и та же ужасная весть. Приборы показывали, что сами понятия порядка и религии, которым присягали служить воины Армады, исчезли безвозвратно.

У окруживших Филиппа адмиралов реакция на известие была совершенно разной. Неудержимая злость, давящий страх, каменная угрюмость, огненная ненависть.

— Мы призраки! — глухим от горя голосом объявил принц Филипп. — Что нам теперь делать? Империя повержена!

— Пускай мы призраки, но мы все еще живы, — отчетливо произнес адмирал Хайт.

Он попытался прикинуть, сколько еще пройдет времени, пока армада исчезнет и потеряет последние следы материальности, лишившись экзистенциальной поддержки. Возможно, часы или дни.

— Нам остается только одно, — с силой сказал адмирал. — Месть! Сделаем так, чтобы от Гегемонии тоже не осталось и следа!

Выкриками энтузиазма были встречены эти слова. Принц Филипп, глядя безжизненными глазами, отдал приказ.

Призрачная Армада устремилась вперед, однако оказалось, что ее поход не нужен. Гегемония исчезла вместе с Империей.

Но корабли Гегемонии, вышедшие в страт, еще существовали, как и Армада. Противоборствующие силы столкнулись, и началась битва. Вопрос о выходе в ортогональное время для использования всей мощи оружия не возникал — ортогонального времени более не существовало, — а страт-торпеды были слишком малоэффективны, чтобы удовлетворить жажду крови. И корабли шли на таран. Бой разгорался все жарче, вдохновляемый отчаянием и ненавистью.

Этон заметил, что его появление в Архиве немного подняло настроение главному архивариусу и его помощникам. Казалось, они не могли понять, что действительность, к которой они привыкли, исчезла и что все они очень скоро умрут. Этону показалось патологией, когда он увидел, что сотрудники стараются как можно больше заниматься работой, с любовью просматривая видеозаписи прошедших дней и бесконечные списки имен, мест и событий.