|
— И все? Так просто? Никаких условных знаков? — Нет, только про шапку не забудь сказать. Храмовая разведка работает иначе, не так, как наши. — Прокоп поправил шнурок на шее и снова улыбнулся, но уже не наигранно, ему было приятно сознавать, что меха-корповские разведчики действуют изощреннее, чем киевляне. — Удачи, Разин! — Ты меня знаешь? Мы встречались, что ли? Не помню. — Нет, Разин, не встречались. Мне тебя описывали: здоровый и глядит так, будто вот-вот башку отвернет. Егор коротко кивнул и отвернулся. Альбинос шагнул следом за ним к двери, но Прокоп окликнул его: — Музыкант, постой! А струны-то! Струны — вот они. Старьевщик снова напялил привычную личину добряка и умильно заулыбался. Заворачивая струны в клочок кожи, он бормотал: — Ты заходи, Музыкант, заходи в мою лавку, когда здесь будешь. Новости расскажешь, то да сё… Разин топтался у двери, пока Альб расплачивался за покупку. Инвалид пытался отказаться от денег: — Ты ж наш, я не знал раньше, бери так! — Нет, Прокоп, я лучше заплачу. Альбинос подумал, что раньше улыбка хромого ему нравилась, а теперь он вряд ли сможет относиться к Прокопу по-прежнему дружески. Хотя, если вдуматься, что такого? Ну, агент Меха-Корпа, и что? Всякий в Пустоши устраивается, как может, а каждый десятый здесь — не тот, за кого себя выдает. Но все-таки теперь показное радушие старьевщика смотрелось неприятно. Погруженный в эти раздумья Альб вышел следом за Разиным в переулок, где спутник остановился свернуть самокрутку. Альб сунул струны в карман, поднял голову… и быстро шагнул обратно в тень. По улице шагал Миха Ротник. * * * Разин обернулся, перехватил взгляд Альбиноса, пожал плечами и возвратился в лавку. — Ты чего? — Вон видишь, мужик по улице идет? Это Миха. Толстый коротышка, бывший наниматель Альбиноса, шествовал по грязному переулку, аккуратно обходя лужи. Справа и слева от него тяжело шагали крепкие мужики в одинаковых куртках, перетянутых скрипящими ремнями, — Ротник обзавелся новой охраной и снарядил телохранителей как полагается. Вид парни имели очень боевой и по сторонам глядели грозно, у одного за спиной висела берданка, на поясе у другого — кобура с большим револьвером. Разин оглядел процессию и бросил: — Подожди здесь. Меня он не знает, гляну, куда направляются. — Эй, постой!.. Но Разин уже шагал следом за Михой. — Стремительный человек, — заметил Прокоп, выглядывая в дверь. — А ты подожди, подожди его, Музыкант. Он скоро возвернется, Лушка-то совсем рядом живет. Альбинос глянул на старика сверху вниз. — Лушка? — Баба Михина. Он к ней частенько заглядывает, пока Христы нету. — И надолго он к ней? — Да когда как, но обычно ненадолго. Брательник его не одобряет, так что Миха у Лушки не задерживается — не ровен час, нагрянет Христа. Побаивается Миха брательника-то. Возвратился Разин в самом деле скоро. — Как тебе Михина подруга? — поинтересовался Альбинос. — Симпатичная? — А ты знал, что ли, что он к бабе идет? — Прокоп знал. Идем. И Альб быстро зашагал от лавки старьевщика, Разину пришлось нагонять его. — Ты куда собрался? — А ты меня слушал, когда за Михой побежал? Идем в гостиницу «Злой киборг». Пока хозяина нет, оглядимся там. Гараж перед «Злым киборгом» не изменился, на месте была и здоровенная маслянистая лужа перед ним. Хотя сухой сезон в разгаре, лужа не стала меньше. Обходя ее, Альбинос бросил через плечо: — Видишь это болото? Оно здесь всегда и постоянно одного и того же размера. Я иногда спрашивал себя: почему лужа не высыхает в сухой сезон? — И почему же? — Разин шагал следом и едва слушал Альба, он косился по сторонам, прикидывая для себя пути отхода из этого места. |
