Вот с чем были действительно большие хлопоты, так это с пленными, с освобождёнными рабами из европейцев, а также с постоялицами гаремов. Первых до поры требовалось охранять. Не только от побега, но и от бывших рабов, многие из которых с радостью бы разорвали тех голыми руками, благо появилась возможность. Пришлось временно сдерживать, пообещав, что как только город будет взят полностью — они, подтвердив претензии к бывшим хозяевам в присутствии кого-либо из рыцарей Ордена Храма, получат чаемое, то есть возмездие.

Недавние рабы? Далеко не все из них первым делом жаждали мести. Многие прежде всего хотели помародёрствовать да и просто пограбить, ведь Стамбул, даже после исхода оттуда немалой части самого богатого населения, оставался городом богатым. А допускать такого рода беспорядки опять же было нельзя. Приказ монаршей особы. Двух особ, пусть и из одного валенсийского рода. Никто не сомневался, что часть всё равно прилипнет к рукам солдат, но основное количество трофеев будет распределяться упорядоченно. Благо действительно было что распределять, несмотря на всё вывезенное удравшими османами. Но позволять бывшим рабам заполучить себе такого рода возмещение… этого допускать точно не собирались.

Ну и наконец гаремы, то есть их обитательницы. Вот против такого рода хлопот мало кто имел что-либо возразить. Женская красота она на то и красота, что даже одним своим видом способна изрядно порадовать. Правда и тут было очень жёсткое, даже жесточайшее ограничение, введённое в войсках Италии, но внушённое и остальным союзникам по Крестовому походу. По крайней мере, в тех случаях, когда они действуют бок о бок с подданными Борджиа. Это насчёт какого бы то ни было насилия, тут король Италии оказался слишком уж щепетильным и не желающим представать — даже посредством своих солдат — этаким варваром, придерживаясь своего рода кодекса войны без каких-либо отступлений. Своеобразного, с разделением врагов на тех, к кому применяется весь кодекс, а также тех, к кому если что и применяется, то о-очень скромно. Впрочем, учитывая уже достигнутые им успехи, к подобному относились если и не одобрительно — одобряли как раз немногие — то с пониманием. Дескать, можно и сдерживаться в мелочах, если в итоге это приносит много чего важного и полезного. А солдаты… Эти переживут некоторые введённые ограничения, а десяток другой срубленных голов и пара сотен спин, по которым пройдётся кнут, уравновесятся иными, куда более приятными событиями. Например, той самой обильной добычей, низкими потерями и прочим, весьма важным и осознаваемым даже наиболее тупыми из носящих клинки.

Потому и не случилось почти никаких печальных случаев с гаремными девицами, которых со всем возможной в таких условиях заботой сопровождали в безопасные места, разве что самую малость облапав. Очень уж тому способствовали типичные одеяния постоялиц османских гаремов. Открывающие многое, полупрозрачные… Это ж не то, в чём их хозяева выводили, случись нужда, своих жён и наложниц на улицы города, согласно законам шариата. Вот те облачения да, нельзя было толком понять, скрывается под ними знойная красотка, просто миловидная девушка, дурнушка или и вовсе уродина с точки зрения нормального европейца со сколько-нибудь развитым чувством прекрасного.

Всё рано или поздно подходит к концу. Закончились по большому счёту и бои на улицах Стамбула. Разумеется, то в одном, то в другом месте порой погромыхивали выстрелы, раздавался лязг клинков и звучали вопли раненых и умирающих, но в целом всё действительно завершалось. Пали защитники в мечетях, были окончательно добавлены засевшие в чудом не разрушенных крепостных башнях. Ну и Топкапы тоже оказался очищен от вооружённых и вообще османов, хотя там старались действовать с предельной осторожностью. Дворец всё же, важный символ. Равно как и Айя-София, ранее собор святой Софии — важный именно для христианства символ, почти половину века пробывший мечетью.