|
Толпа свалила не одного Птолемея. Она могла свалить и римлянина, разорвать на куски и его самого, и его шлюху. – Я – ваш царь, но меня свергли с трона римский пес и подстилка его, Клеопатра! Толпа зашевелилась, окружила царя Птолемея и взяла его на плечи, где он всем был виден в своем пурпурном одеянии. А он подгонял ее, как игрушечную лошадку, скипетром из слоновой кости. Передние ряды возмущенных александрийцев докатились до стены, отгораживающей мыс Лохий от Александрии. В воротах, ведущих в Царский квартал, стоял Цезарь. С двумя шеренга-ми ликторов по бокам, в тоге с пурпурной каймой, с corona civica на голове и с жезлом на правом предплечье. Возле него стояла Клеопатра, все еще в своем желто-коричневом платье. Толпа остановилась, непривычная к виду противника, который грозно смотрел на них. – Зачем вы здесь? – спросил Цезарь. – Мы пришли выкинуть тебя отсюда и убить! – крикнул маленький Птолемей. – Царь Птолемей, послушай меня: ты не можешь сделать ни того ни другого. Ни выбросить нас, ни убить. Но я уверяю тебя, что в этом необходимости нет. Определив лидеров в передних рядах, Цезарь теперь обращался лишь к ним. – Если пошел слух, что мои солдаты опустошили александрийские зернохранилища, то все могут воочию убедиться в обратном. Сходите туда, там нет ни единого римского легионера. И если вы платите за еду слишком много, вините в том свои власти, а не Цезаря. Я привез в Алек-сандрию свое собственное зерно, – бесстыдно лгал Цезарь. Одной рукой он выдвинул Клеопатру вперед, другую простер в сторону мальчика в тир-ском пурпуре. – Сойди с шестка, царь Птолемей, и встань сюда, где должен стоять суверен, – лицом к своим подданным, а не среди них, в их власти. Я слышал, что граждане Александрии могут разорвать на куски царя, и это ты виноват в их состоянии, а не Рим. Давай иди ко мне! Завихрения, вполне естественные в людской гуще, отделили мальчика от Феодота. Птоле-мей Тринадцатый остался один. Светлые брови нахмурены, в глазах – страх и недоумение. Умом он не блистал, но был достаточно сообразителен, чтобы понять, что каким-то образом Цезарь выставляет его в неправильном свете, что ясный, далеко слышный голос Цезаря поворачивает передние ряды толпы против него. – Опустите меня! – приказал он. И, подойдя к Цезарю, нерешительно встал рядом с ним. – Вот и правильно, – добродушно сказал ему Цезарь. – Посмотрите на вашего царя и цари-цу! – крикнул он, обращаясь к толпе. – У меня при себе завещание покойного Птолемея, отца этих детей, и я здесь, чтобы выполнить его волю. Египтом и Александрией должны править его старшая дочь, Клеопатра Седьмая, и его старший сын, Птолемей Тринадцатый Эвергет. Как муж и жена, в соответствии с вашим законом! – Убейте ее! – взвизгнул Феодот. – Арсиноя – царица! Но Цезарь и этот выкрик обернул в свою пользу. – Царевну Арсиною ждут другие обязанности! – прогремел он. – Как диктатор Рима, я наделен полномочиями вернуть Египту Кипр! – В его голосе появились сочувственные нотки. – Я знаю, как тяжело вам пришлось, когда Марк Катон аннексировал этот остров. Вы потеряли медные рудники, дешевые продукты и кедровую древесину. Но сената, который узаконил эту аннексию, теперь больше нет. А мой сенат намерен восстановить справедливость! Царевна Ар-синоя и царевич Птолемей Филадельф поедут на Кипр как сатрапы. Клеопатра и Птолемей Эвергет будут править в Александрии, Арсиноя и Птолемей Филадельф – на Кипре! Толпа была побеждена, но Цезарь еще не закончил. – Я должен добавить, почтенные александрийцы, что это старания вашей царицы возвра-щают вам Кипр! Как вы думаете, почему она отсутствовала? Потому что она ездила ко мне на переговоры о возвращении Кипра! И она добилась успеха. |
