|
Низких поклонов оказалось доста-точно. – Мы здесь, чтобы наблюдать за ходом переговоров, – сказала Клеопатра звучным голо-сом. – Мы – фараон, воплощенное божество на земле. Гай Юлий Цезарь, сын Амуна-Ра, вопло-щенный Осирис, великий понтифик, победитель народов и диктатор Рима, продолжай! «Так-то! – подумал он ликующе. – Александрией и Македонией тут даже и не пахнет! Те-перь она египтянка до мозга костей. Раз она надела на себя эти невероятные регалии, она олице-творяет власть!» – Я потрясен твоим величием, дочь Амуна-Ра, – сказал он, затем указал на стоящих рядом старейшин. – Позволь представить тебе евреев Симеона, Абрахама и Иошуа, а также метиков Кибира, Формиона и Дария. – Приветствую вас. Можете сесть, – сказала женщина-фараон. После чего Цезарь забыл о ней напрочь. Решив подойти к вопросу издалека, он указал на столики с яствами. – Я знаю, что мясо должно быть приготовлено в соответствии с вашими религиозными требованиями и что вино должно тоже быть иудейским, – сказал он Симеону, главному среди евреев. – Так все и сделано. Рекомендую вам угоститься, после того как мы с вами поговорим. Таким же образом, – сказал он Дарию, этнарху метиков, – еда и вино приготовлены для вас на втором столике. – Мы ценим твою доброту, Цезарь, – сказал Симеон, – но даже гостеприимство не может изменить того факта, что твой укрепленный коридор отрезал нас от остального города – нашего основного источника еды, наших средств к существованию и сырья для нашей торговли. Мы заметили, что ты закончил разрушать дома на западной стороне Царской улицы. Значит ли это, что теперь ты возьмешься за восточную сторону? – Не беспокойся, Симеон, – сказал Цезарь на чистом иврите, – и сначала послушай меня. Клеопатра вытаращила глаза от удивления. Симеон подскочил. – Тебе знаком наш язык? – спросил он. – Немного. Я рос в многоязычном квартале Рима, в Субуре, где у моей матери была инсула – доходный дом. Обитали там и евреи, и я ребенком с большим удовольствием проводил время у них. Самым старым жильцом был золотых дел мастер Шимон. Я знаю природу вашей религии, ваши обычаи и традиции, вашу кухню, ваши песни и вашу историю. Он повернулся к Кибиру. – Мне знакома и речь писидов, – сказал он на упомянутом языке. Потом повернулся к его соседу и вернулся к греческому. – Но, увы, Дарий, персидского я не знаю. Так что ради удобства давайте общаться на греческом. В течение четверти часа Цезарь объяснял собравшимся ситуацию, ни за что не извиняясь. Война в Александрии была неизбежна. – Однако, – продолжил он после паузы, – я предпочел бы вести ее только на западной сто-роне коридора: так было бы лучше и для меня, и для вас. Не ополчайтесь против меня, и я га-рантирую, что мои солдаты не вторгнутся к вам. Обещаю также, что вы не будете голодать. Что же касается прекращения поставок сырья и утраты прибылей от продажи товаров, то, разумеет-ся, что-то вы потеряете. Война есть война. Однако возможны и компенсации за все издержки, когда я побью Ахиллу и подчиню город. Не мешайте Цезарю, и Цезарь будет у вас в долгу. А долги Цезарь платит. Он поднялся со своего курульного кресла и подошел к трону. – Я думаю, о фараон, что это в твоей власти заплатить всем, кто поможет тебе удержать трон? – Да. – Тогда готова ли ты компенсировать евреям и метикам их финансовые потери? – Готова, если они не будут тебе мешать, Цезарь. Симеон встал, низко поклонился. – Великая царица, – сказал он, – в ответ на наше сотрудничество не одаришь ли ты нас, ев-реев и метиков, еще одной вещью? – Какой, Симеон? – Александрийским гражданством. Последовала длинная пауза. |
