|
Ты и наш друг Митридат все здесь подчи-стите, а потом с армией последуете за мной. – Казнить ее! – раздался с трона голос фараона, когда Цезарь ввел в зал Арсиною, растре-панную, но в доспехах. Аполлодор поклонился. – Будет немедленно сделано, дочь Амуна-Ра. – Хм… боюсь, что нет, – сказал Цезарь извиняющимся тоном. Маленькая фигурка на возвышении напряглась. – Что значит «нет»? – строго спросила Клеопатра. – Арсиноя – моя пленница, фараон, а не твоя. Поэтому, как принято у римлян, ее отошлют в Рим для участия в моем триумфе. – Пока сестра жива, моя жизнь в опасности! Я говорю, что она умрет, и сегодня же! – А я говорю – нет. – Ты – гость на этих берегах, Цезарь! Трон Египта тебе не подвластен! – Ерунда! – раздраженно возразил Цезарь. – Я посадил тебя на этот трон, и мне подвластен любой, кто устроится на этом достаточно дорогом предмете мебели, неважно, на этих ли я бере-гах или где-то еще. Займись своими делами, фараон: похорони своего брата в Семе, начни вос-станавливать город, съезди в Мемфис или Кирену, окружи заботами свое чрево, в котором зреет дитя. Кстати, выйди замуж за оставшегося в живых брата. Ты ведь не можешь править одна. Это не в обычае ни Египта, ни Александрии. Он вышел. Клеопатра скинула сандалии на огромной подошве и побежала за ним, растеряв все величие, забыв о своем звании и предоставив пораженную аудиторию самой себе. Арсиноя дико захохотала. Аполлодор печально посмотрел на Хармиан и Ирас. – Хорошо, что сегодня я не позвал сюда истолкователя, протоколиста, казначея, главного судью и начальника ночной стражи, – сказал он. – Но я думаю, мы должны позволить фараону и Цезарю самим уладить свои разногласия. И перестань смеяться, царевна. Твоя сторона проигра-ла войну – ты никогда не будешь править в Александрии. Самая темная, самая душная камера в подземных узилищах Семы, хлеб и вода – вот твой удел, пока Цезарь не посадит тебя на рим-ский корабль. Не в традициях римлян казнить большую часть идущих за триумфатором пленни-ков. Без сомнения, Цезарь освободит тебя после триумфа. Но предупреждаю, твое высочество, не вздумай вернуться в Египет. Иначе умрешь. Твоя сестра найдет чем встретить тебя. – Как ты смеешь! – громко крикнула Клеопатра. – Как ты смеешь унижать меня, фараона, перед моими подданными? – Тогда веди себя как фараон и не будь такой своевольной, моя дорогая, – сказал Цезарь. Стараясь успокоиться, он постукивал себя по колену. – Прежде чем предать кого-нибудь казни, сначала спроси, хочу ли этого я. Нравится тебе это или нет, Рим присутствует в Египте уже со-рок лет. Когда я уеду, Рим никуда не уедет. Я намерен оставить в Александрии гарнизон рим-ских солдат. Если ты хочешь продолжать править Египтом и Александрией, будь благоразумной, действуй обдуманно, с оглядкой на все обстоятельства. Начиная с меня. То, что я твой любовник и отец твоего будущего ребенка, теряет значение, как только твои интересы идут вразрез с интересами Рима. – Говори Рим, подразумевай Цезарь, – с горечью пробормотала она. – Естественно. Иди сюда, сядь и прижмись ко мне. Ребенку вредны подобные вспышки. Он не возражает, когда мы занимаемся любовью, но, я уверен, очень расстраивается, когда мы ссоримся. – Ты тоже думаешь, что это мальчик, – сказала она, не желая садиться к нему на колени, но все же смягчаясь. – Ха-эм и Тах-а убедили меня. Не успел он произнести эти слова, как его тело резко дернулось, Цезарь в изумлении огля-дел себя, потом упал с кресла, спина его выгнулась, руки и ноги вытянулись. Клеопатра вскрикнула, стала звать на помощь. Не думая о своем парадном убранстве, она наклонилась к нему. Двойная корона слетела с головы и упала на пол. |
