|
Он сможет посылать свои мысли в Мемфис отовсюду и с той же скоростью, с какой солнечный луч прохо-дит через священные столбовые ворота. Жрец неприметно вздохнул и, когда греческий Цезаря и Клеопатры сделался слишком быстрым для его понимания, принялся мысленно собирать ин-струменты. Десяток тщательно упакованных гибких полых тростин для начала. Хирургические щипцы, трепаны, ножи, троакары, иглы… – Что с городскими чиновниками? – спросил Цезарь. – Все уволены, – ответил Аполлодор. – Я посадил их на корабль и отправил в Македонию. Протоколист пытался сжечь все внутренние уставы и все декреты, принятые городским управ-лением, а казначей – все бухгалтерские книги. К счастью, я с новой царской стражей вошел и сумел этому помешать. Государственная казна, находящаяся под Серапейоном, цела, целы и расположенные поблизости городские конторы. Все благополучно пережило войну. – Новые чиновники набраны? Как раньше их выбирали? – Жеребьевкой из македонцев-аристократов. Многие из них погибли, другие в бегах. – Жеребьевкой? Ты хочешь сказать, что должности раздавались по жребию? – Да, Цезарь, по жребию. С подтасовками, разумеется. – Что ж, это дешевле, чем проводить выборы, как в Риме. Так что происходит сейчас? В разговор вмешалась Клеопатра. – Мы реорганизуемся, – твердо сказала она. – Я намерена отменить жеребьевку и провести настоящие выборы. У нас теперь миллион новых граждан. Каждый проголосует за кого-либо из кандидатов и убедится в весомости своих прав. – Это, конечно, зависит от того, каковы будут кандидаты. Ты намерена разрешить балло-тироваться всем желающим? Она опустила глаза и ответила уклончиво: – Я еще не решила, каким будет процесс выборов. Похоже, вопрос застал ее врасплох. – А ты не думаешь, что греки почувствуют себя ущемленными, если евреи и метики полу-чат гражданство, а они – нет? Почему бы не дать его всем, даже твоим разнородным египтянам? Назови этих людей неимущими, не наделяй их правом голоса, но позволь им быть гражданами Александрии. По ее лицу он понял, что зашел слишком далеко. – Благодарю, Аполлодор и Хапд-эфане, вы можете идти, – сказал он, подавляя зевок. – Итак, мы одни, – сказала Клеопатра, вытягивая его из кресла и сажая рядом с собой на диван. – Ну, ты доволен? Я делаю все, как надо? Я трачу деньги, как ты велел: бедные накорм-лены, руины расчищены. Со всеми каменщиками и плотниками заключены долговременные контракты, они приступают к строительству обычных жилых домов. Денег достаточно и на то, чтобы начать возводить общественные здания, ибо я беру их из собственного запаса в казне. – Большие желтые глаза сияли. – Ты прав, это лучший из способов добиться народной любви. Каждый день я выезжаю с Аполлодором на моем осле, разговариваю с людьми, успокаиваю их, убеждаю, что все будет хорошо. Тебе это нравится? Я теперь более просвещенный правитель? – Да, но тебе еще многому надо научиться. Дай гражданство всем своим подданным, и то-гда все действительно пойдет хорошо. Ты по природе автократична, но недостаточно наблюда-тельна. Взять, к примеру, евреев. Они сварливы, но очень умны. Относись к ним с уважением, всегда будь с ними добра. И в тяжелые времена они станут тебе самой надежной опорой. – Да-да, – нетерпеливо перебила она, устав быть серьезной. – Я еще кое о чем хочу с тобой поговорить, любовь моя. В уголках его глаз появились лучики. – Правда? – Правда. Я знаю, как мы проведем с тобой эти два месяца, Цезарь. – Если ветер будет попутным, я отправлюсь в Рим. – Ветер не будет попутным, поэтому мы поплывем по Нилу до Первого порога. – Она по-хлопала себя по животу. – Как фараон, я должна показать народу, что жду ребенка. |
