Утром они без особых приключений добрались до Мамруха, оттуда — в Баку, где, как и обещал Дин, все прошло предельно гладко. В посольстве Уральской республики его встретили без лишних расспросов, так как циркулярная ориентировка, полученная послом накануне, предупреждала о возможном визите Труварова, и через несколько часов он уже приземлился в екатеринбургском аэропорту Кольцово, где у трапа самолета его поджидал Лазуренко:

— С вами очень хотел встретиться Президент. Если не возражаете, мы сразу поедем к нему. — Несмотря на усталость и весьма поздний час, Труваров согласился. Он чувствовал, что эта встреча крайне важна, и не столько для него самого, сколько для Тимофеева.

— С приездом! — Тимофеев поднялся из-за массивного стола, подошел к Труварову и обнял его. — Евгений Викторович! Я долго думал, с чего начать этот разговор. Но понял, что лучше будет без обиняков перейти к главному. Я глубоко убежден, что для России самое худшее уже позади. Начинается время ее преображения, и именно сейчас она, как никогда, нуждается в лидере, вожде, который обладал бы духом, столь необходимым для больших свершений, волей для того, чтобы довести начатое дело до конца и сломить сопротивление противостоящих сил, любовью к стране и ее народу и, что немаловажно, правом такую власть на себя взять. Полагаю, что лучшей кандидатуры, чем ваша, на эту роль нам не найти. Это главное, о чем я хотел сказать именно сейчас, сразу же после вашего приезда. Теперь Вы можете ехать домой. Да-да, домой! Вы не ослышались, так как отныне, и вы, надеюсь, с этим согласитесь, ваш дом — здесь. Феликс Игоревич вас проводит, и все детали объяснит по дороге. Желаю вам хорошо отдохнуть и — до завтра, — он протянул слегка растерявшемуся Труварову руку и проводил до двери приемной, где его ожидал Лазуренко.

Тимофеев очень устал за эти дни и нуждался в отдыхе, но мысли, одолевавшие его в последнее время, не давали уснуть. Он говорил с Труваровым о духе и воле. Но что есть дух? И что есть воля? И что представляет собой искусство управлять великим государством?

Дух. Мы столь часто используем это слово, что не задумываемся над его смыслом. Вроде, и так все ясно. Но объяснить словами, что же это такое, да так, чтобы все поняли — практически невозможно. Хотя некоторые попытки в этом направлении предпринимались, и небезуспешные. Иван Николаевич считал, что ближе всех к истине был Юнг, описавший дух как образ, возникающий на основе определенного опыта и окрашенный определенными эмоциями. К этому, по мнению Тимофеева, следовало бы добавить еще кое-что: в его понимании дух был совокупным образом цели-идеала, основанным на сознательном и бессознательном личном опыте и эмоционально окрашенным в соответствии с личностными характеристиками человека. Интенсивность его воздействия на поведение личности зависела от внутренней энергетики индивидуума, и отсутствие хотя бы одного из этих компонентов вело к бездуховности. Он вспомнил одно из ранних стихотворений А. С. Пушкина, где тот писал: «Я сердцем римлянин. Кипит внутри свобода. Во мне не дремлет дух великого народа». Цель-идеал Пушкина — обретение свободы — воплотилась в ярком, эмоционально окрашенном образе римлянина. И поскольку Пушкин сам был человеком темпераментным, то и воздействие этого образа на его поведение было весьма активным. Следовало, правда, учитывать, что такой образ может иметь и не столь возвышенный характер, и в литературе советского периода наличие таких образов приписывалось обывателям и мещанам: «Жена, да квартира, да счет текущий — вот это отечество, райские кущи.