– Почему ты рассказала об этом только сейчас?

– Из за… Из за Семена Тихорецкого. Вы ведь думаете, что убийца он? Но это не так!

Брови Миши удивленно взлетели вверх, а потом снова сошлись на переносице. Он хмуро взглянул на Сашу, а затем на Оксану: недоверчиво и насмешливо. Она готова была разрыдаться и на коленях умолять Викинга рассказать о Семене хоть что нибудь.

– Оксана, дело тут не только в Филиппе.

Случилось то, чего она боялась, но Оксана не собиралась отступать.

– Мне все равно. Миша, устрой мне встречу с Демьяном.

– Даже если представить, что это правда, выглядит так, словно ты защищаешь своего любовника.

Оксана внезапно почувствовала прилив сил. Неизвестно почему, но Миша ей поверил, а ещё сказал: «Защищаешь». Значит, ещё не поздно. Он жив! Оксана не сдержала вздоха облегчения, сердце забилось быстрее.

Михаил криво усмехнулся, пристально рассматривая ее лицо.

– Он плохой человек, Оксана.

– Миша, прости, но кто из нас ангел? Ты, я, может быть Саша? Семен говорил мне, что много всего натворил. Что с того? Он, по крайней мере, нашел в себе силы в этом признаться.

Викинг откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.

– Разговор с Демьяном ничего не изменит, Оксана. Ты уверена, что хочешь рассказать ему обо всём?

Внутри что то оборвалось. Оксана отняла руку у Саши и с силой сжала пальцы под столом. Ногти до боли впились в ладонь. Нельзя отступать и сдаваться. Всю свою жизнь она прятала голову в песок, но сейчас от её решимости зависит жизнь Семена.

Сестра покачала головой, но Оксана спокойно встретила внимательный взгляд ярко синих глаз Викинга и на одном дыхании произнесла:

– Уверена.

14

– Что же ты идиотов прикармливаешь, Гена?! – сквозь издёвку просочилось плохо скрываемое раздражение. Демьян понимал, что его несет, но остановиться уже не мог. Он поморщился, будто признавая свою неправоту, и от этого пришел в ещё большую ярость.

Когда Стивенса притащили ребята Геннадия – уже изрядно помятого, потому что одному он сломал челюсть, а другому руку, Демьян с трудом справился с охватившим его гневом. Не сорваться получилось исключительно благодаря годами взращиваемой выдержке. Палач нужен был ему в здравом уме и свежей памяти. Он понимал, что Стивенса взяли исключительно численностью, но грязный захват не простил.

Обе квартиры: якобы принадлежащую покойной Тихорецкой, и съёмную, где Стивенс обретался в последние месяцы, перевернули вверх дном, но ничего не нашли, кроме ноутбука. Диск оказался зашифрован, и чёрт его знает, что там обнаружится.

Звоновский молчал. То ли пережидая вспышку его ярости, то ли признавал, что облажался. Неизвестно что раздражало больше.

– Что такое, Гена? – усмехнулся Демьян. – Когда я говорю: проверить – это значит перетряхнуть всё – от и до!

– Демьян, – Геннадий оставался невозмутим, – мы летали в Брайтон к подставной мамаше, вели его в Кельн до Зольнера, в Ньюкасл, постоянно пасли здесь в Москве. При всем моем к тебе уважении, я не ясновидящий.

– Пасли да не выпасли, – раздраженно отозвался Демьян, с силой захлопнул папку и перевел дух. – Черт с вами. Постарайтесь хотя бы сейчас не лажать.

Геннадий резко поднялся и вышел, а Демьян прикрыл глаза, чтобы справиться с выжигающей разум яростью. Он понимал, что Звоновский тысячу раз прав, но не мог простить: ни ему, ни себе, ни его парням. Сколько времени они потеряли из за этой оплошности?! Кто знает, чьё внимание теперь обращено на него и на Анжелу.