|
В Припяти Монах прибился к группе Гуся. Группа состояла из нескольких бандитов и десятка таких же, как Монах, доходяг. «Гусята» промышляли мелким разбоем и сбором артефактов на окраинах города. Доходяги весь день ползали по чердакам и подвалам заброшенных домов в поисках «вспышек» и «батареек» и получали за это скудную еду и место в бункере, где можно было пересидеть выброс. Отпахав на Гуся полторы недели, Монах освоился в Зоне, к тому же разжился парой сапог, стареньких, но еще крепких. Во время одной из вылазок он также нашел пистолет и упаковку патронов к нему и прикопал находку на пустыре под развалом из кирпичей. Можно было податься в бега, но Монах остался в банде, потому что именно среди доходяг хватало тех, кого он искал: потерянных, заблудших, доведенных до отчаяния. Ведь нужно быть совершенно отчаянным человеком, чтобы, например, тянуть из «электры» «батарейку», зная, что компактная молния может испепелить тебя в любой момент. Другой вопрос, что доходяги не очень-то хотели обращаться к свету. Перегрызть горло за миску по- хлебки — это они могли. А думать о бессмертной душе — на кой ляд? Стоило Монаху произнести одно-единственное слово на «Б», как в ответ на него выливался целый ушат слов: и на «б», и на «х», и на «ж». Так бы он и мыкался среди бандитов и доходяг, мало-помалу разочаровываясь в человеческой породе и теряя надежду, если бы не один случай. В тот двор, где две пятиэтажки примыкали друг к другу, как страницы раскрытой книги, Монах приходил не в первый раз. В подъезде одного из домов, на площадке между четвертым и пятым этажами, за батареей он уже дважды находил «вспышку», причем без всякого вреда для здоровья. Видимо, «электра», время от времени возрождающаяся на этом месте, разряжалась сама собой, уходила по трубам в землю, а оставленный ею артефакт — вот он, пожалуйста, подходи и бери. После выброса, случившегося накануне, Монах снова спешил на прикормленное место, надеясь в третий раз испытать удачу. Испытал. Ничего не нашел. И, разочарованный, побрел вниз. Он был на третьем этаже, когда во дворе началась стрельба. Стрелял один человек. Из автомата. Очередями по семь-восемь выстрелов. За время, проведенное в Зоне, Монах научился различать подобные тонкости. Когда в рожке у стрелявшего закончились патроны, он осторожно выглянул в окно с разбитыми стеклами. Во дворе были зомби. Много зомби. Никогда прежде Монах не видел такого скопления мутантов. Около десятка неподвижных тел лежали на земле, а еще не меньше пятидесяти зомбированных медленно шли от арки в сторону детской площадки. Их было так много, что Монах не сразу разглядел, кого они преследуют. Он заметил человека в военной форме, только когда тот сменил рожок и снова открыл огонь. У зомби тоже были автоматы, но они почему-то не стреляли. Пули выкашивали их, как траву, но мутанты упорно шли вперед, непонятно на что надеясь. Эта готовность к самопожертвованию пробудила в душе Монаха смутное чувство, распознать которое сразу ему не удалось, однако он запомнил ощущение, чтобы поразмыслить о нем, когда будет время. Расстреляв три рожка, военный одну за другой бросил в толпу преследователей две гранаты и достал из кобуры пистолет. Он сделал четырнадцать выстрелов, уничтожив еще несколько зомби, но два десятка мутантов, которые еще держались на ногах, оттеснили его к детской площадке. Прижавшись спиной к металлической горке, военный выпустил последнюю пулю себе в висок. Зомби моментально потеряли интерес к покойнику и начали расходиться кто куда. |
